В смысле женских достоинств Изабелла Львовна тоже стала совершенно другим человеком. Если раньше ее корпуленция вызывала у представителей сильного пола резкую тахикардию, переходящую в инфаркт миокарда, то теперь их пульс замедлялся настолько, что почти останавливал свое движение в нежной раковине запястья. Чинзано, увидев однажды поутру, когда Изабелла Львовна совершала свой туалет, ее иссохшую грудь, перестал дышать, окоченел и даже стал отвердевать. Словом, Чинзано убил — в переносном, конечно, смысле — сразу двух зайцев. Оставил жену в живых и остановил усилием недюжинной воли ее потуги и притязания выглядеть супервумен в глазах общественности. Он даже немного гордился собой — все-таки и он тоже рисковал жизнью в этой неравной борьбе. А если бы яд просочился сквозь газету!
Что касается их супружеской жизни, то интенсивность ее вследствие предпринятых усилий несколько изменилась. Дело в том, что Изабелле Львовне физиологические излишества были уже ни к чему. Благодаря научной деятельности она стала приносить в дом неплохой доход, и это полностью ее удовлетворяло. Хозяйство полностью перешло в руки Чинзано, и он впервые в жизни почувствовал себя человеком. Да и его страсть к возлияниям больше никого не волновала и он мог предаваться ей, невзирая на разрушенное здоровье и отсутствие зубов. Ведь граппу не кусают.
Так, попивая граппу с кьянти и слушая Чинзано, мы едем во Флоренцию. Время от времени Чинзано засыпает у Мышки на плече и начинает мирно похрапывать. Тогда нам приходится наполнять его стакан и подносить ему к носу. Чинзано вздрагивает, встряхивается, чмокает, облизывает сухие губы и приходит в себя. Придя в себя, он начинает отчаянно икать, Мышка хватает носовой платок, бежит в туалет, смачивает платок холодной водой и прикладывает Чинзано ко лбу. Полежав минут пятнадцать с платком на голове, он продолжает свое повествование. Мы не все понимаем, так как дикция у Чинзано вследствие явной недостачи зубов и переизбытка спиртного еще та. Но не перебиваем. Мы боимся, что Чинзано начнет все сначала. Мы киваем и поддакиваем. Дескать, все хорошо, дорогой. Мы с тобой. Ничего не бойся. И вливаем в него очередную порцию граппы.
Дело заканчивается печально. К концу дня мы все напиваемся до свинского состояния, хватаем Чинзано под мышки, волочем в коридор и начинаем объяснять правила пионерской игры «штандор», подкидывая в воздух Мышкины вязальные клубки.
— Штандор! — кричит Мурка. — Лови клубок, дурак! Мопс, тащи мел! Надо начертить круг!
