— Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны! — объявляет он.
— Файенце? — спрашивает Мурка.
— Файенце! — радостно подтверждает проводник.
Мы выходим на привокзальную площадь. Сказать, что мы попали в город Урюпинск 1977 года, значит не сказать ничего. На привокзальной площади этого Файенце разве что не разгуливают гуси, а так полный комплект. Пучки рыжей травы в трещинах пыльного асфальта, дежурная лужа с деревянными мостками, два прилавка с яблоками и автомат с пепси-колой.
— Центр города? — орет Мурка промелькнувшей вдали невнятной фигуре.
Фигура машет рукой куда-то в сторону. Мы подхватываем чемоданы и двигаемся в указанном направлении. Проселочная дорога петляет между холмами. Редкие дома долетают до ее середины. Мы тащимся около часа. Наконец застройка начинает густеть. Появляются трехэтажные строения, которые здесь, видимо, называются многоэтажными и многоквартирными. Мы выходим на маленькую площадь с фонтанчиком посередине. Фонтанчик давно пересох, а может, никогда и не работал. Вокруг фонтанчика сиротливо лепятся друг к другу почта, скобяная лавка, полицейский участок и захудалая пиццерия.
— Центр города? — орет Мурка показавшейся на пороге пиццерии шаткой фигуре.
— Си! — орет в ответ фигура и растворяется в сумерках.
— Мура, — тихо говорю я, — куда ты нас завезла?
— В Файенце! — радостно вякает Мурка.
— А ты уверена, что это Флоренция? — вежливо интересуюсь я.
— А что же еще? — удивляется Мурка.
— Не знаю, Мура. Флоренция, по моим понятиям, — исторический, культурный и туристический центр. Там Медичи жили. Микеланджело с Леонардо да Винчи творили. Данте. Макиавелли… — добавляю я с тоской, чувствуя, что встреча с Медичи, Микеланджело, Леонардо да Винчи, Данте и Макиавелли откладывается на неопределенный срок. — Там, Мура, находятся самые знаменитые музеи мира. А на главной площади стоит статуя Давида. Ты видишь здесь Давида?
Мурка озирается.
— Может, он на реставрации? — с надеждой говорит она.
— Может быть. А все остальное?
— А все остальное тонет в темноте. Увидите завтра утром, — огрызается Мурка. Она уже поняла, что дело пахнет керосином.
Я залезаю в чемодан и достаю карту Италии. Кошмарная истина открывается моему воспаленному взору.
— Мура! — говорю я, и голос мой глух и страшен. — Фиренце! Флоренция по-итальянски Фиренце!
— Файенце — Фиренце! Черт ногу сломит! Развели названий — без пол-литра не разберешься! — склочничает Мурка и потихоньку начинает пятиться от меня в сторону скобяной лавки.
