- Кончилась моя гонка…
- Пять штыковых, - тихо сказал Галке сопровождавший Сашку чернявый матрос с забинтованной головой. - Думали, не довезем.
- На возьми, Микола, - Сашка протянул чернявому измятую, выгоревшую на солнце бескозырку. - Ты ее вместо мичманки надень. Этих ленточек фрицы как смерти боятся… Хлопцы… - Болбату трудно было говорить: - Нельзя тех гадов в город пускать… Это наш, матросский, город, и мы в ответе за него…
Сашка умолк. Потом посмотрел на Галку и слабо усмехнулся.
- Вот что, певица… - Он не окончил: темная густая кровь хлынула у него изо рта.
Потом два пожилых санитара привычно взяли на руки Сашкино тело и унесли.
В каком-то полузабытьи Галка вышла из «приемника». В вестибюле, где находилось эвакуационное отделение госпиталя, кто-то из раненых вполголоса пел на мотив старой матросской песни:
Я встретил его близ одесской земли,
Когда в бой пошла наша рота.
Он шел с автоматом в руках впереди,
Моряк Черноморского флота…
* * *
- Вы не хотите эвакуироваться с госпиталем и просите откомандировать вас в морскую пехоту?
- Да. Я подала рапорт.
Галка с недоумением смотрит на пожилого человека в штатском. Ей кажется, что она где-то уже видела эти прищуренные глаза.
- Давно в комсомоле?
- С тридцать восьмого.
- За что имели выговор?
Галка вспыхнула.
- Выговор с меня снят.
- Знаю. Но все-таки, за что вы его получили?
- Это было еще в десятом классе. Меня оскорбил соученик. Я его ударила.
- Чем вас обидел товарищ?
- Он не был моим товарищем. - Галка хмурит брови. «Что ему надо? - сердито думает она. - Как на допросе». Но вслух отвечает: - Он назвал моего дедушку белогвардейцем.
- Может, он имел в виду, что ваш дед был офицером царской службы?
- Мой дед был офицером русского флота! В белой армии он никогда не служил.
- Знаю. - Собеседник почему-то улыбается.
- А если знаете, зачем спрашиваете?! - злится Галка.
- Ого! Крутой характер. Дедовский. А вот лицом больше на отца похожа.
Человек в штатском встает из-за стола и вразвалку шагает по комнате. По этой походке старого моряка Галка узнает его: Зарудный - секретарь городского комитета партии.
- Простите, Иван Матвеевич. - Девушка краснеет.
- Хорошо, что узнала. А то я уже думал - ты и меня, как того в десятом классе…
- Комиссар госпиталя приказал мне явиться сюда, а к кому - не сказал, - смутившись, бормочет Галка.
- Ну добро! - Он подходит к ней и почти силой усаживает в кресло. - Садись, садись. Разговор будет серьезный.
Он говорит ей «ты», и это льстит Галке.
