И вдруг вижу: в одном доме не заперты ворота. Проскальзываю как тень, прикрываю за собой двери, только засов слегка щелкнул. Какое счастье! Правда, через секунду я понял, что жизни мне все равно отпущено самое большее — до рассвета. Мимо дома то и дело проходят патрули, конные, пешие. Ведут пленных — слышны удары прикладов, крики, проклятия.
Я присаживаюсь на ступени и тут же на лестнице засыпаю. Просыпаюсь внезапно, как от толчка, поднимаюсь, не раздумывая, на какой-то этаж и стучусь в первые попавшиеся двери. Словно кто во сне мне указал. Может, провидение. Там не спали, отворили тотчас. Дрожащий женский голос спросил:
— C’est toi, Émile?[20]
— Я офицер Коммуны. Вы можете выбросить меня за дверь, и меня тут же расстреляют под вашими окнами.
— Viens vite![21]
— Plus vite que ça…[22] — машинально отвечаю я и вхожу.
Женское сердце полно необъяснимых тайн. Проще всего предположить, что Жаклин была тогда безумна. Именно так я и подумал сначала, но в ту ночь скорее я сам помешался от страха и волнений. Я не удивлялся ничему, был в том состоянии, когда все кажется естественным, сознание притуплено и действует как бы автоматически, в полузабытьи. Эмиль?! Пусть будет Эмиль! И когда она нежно прижалась ко мне, я тоже обнял ее. Что мне оставалось делать? В прихожей было темно, и еще могла произойти какая-то ошибка, но в гостиной горели свечи, и ничего не изменилось: стоит она передо мной на коленях, глаз не отводит, смотрит как завороженная. Прекрасная молодая женщина, только страшно бледная и измученная. Она смеется от счастья, плачет, рассказывает о своих переживаниях и словно расцветает у меня на глазах.
Ей сообщили, что я, «Эмиль», убит под Бонзенвалем. Вот уже два месяца она просто сходит с ума; правда, ни минуты она не верила в мою смерть — ведь это невозможно, немыслимо. Разумеется, официальное извещение ничего не значит — кто сейчас верит штабным сообщениям. Она думала, что я в плену, но временами ее одолевали сомнения, ужасные сомнения. И вдруг такое счастье! Только бы поскорее забыть весь этот кошмар! Обо мне она уже знала все: что я убежал из плена, сражался на стороне Коммуны и что сейчас мне необходимо скрыться. Здесь безопасно. Никто не станет подозревать вдову майора Империи. А если даже найдут тебя — ну так что ж! Погибнем вместе. Жить или умереть — не все ли равно? Лишь бы вместе.
Я почти потерял ощущение реального и готов был поверить ей. Кто знает, может, я действительно был ее мужем, Эмилем, майором Империи? Может, после смерти я, Эмиль, перевоплотившись на том свете, прихожу к ней в облике польского эмигранта, некоего Витоженца? Разве удавалось кому-нибудь проникнуть в тайну духов, блуждающих по свету? Может, я и есть такой бесприютный одинокий дух? А может, я просто попал к обезумевшей от горя женщине?
