Понял Франек, что с паном все хуже и хуже. Видный мужчина из себя был, на голову выше Франека, и в плечах шире, и много сильнее. Да только, натура у него была барская. Грызла его тоска, грызла, а сейчас, видно, совсем бедняга извелся. И крепко закручинился верный слуга.
Перестали Злотовского гонять на работу. Две недели словом он ни с кем не перемолвился. Взяли его в лазарет, а когда забирали, попрощался Франек с ним на пороге, и руку поцеловал, и заплакал. Но пан даже не заметил этого. А Франек понимал, что не жилец барин на этом свете и что никогда он с ним больше не свидится.
Остался Франек один-одинешенек, без хозяина, без своего человека, без товарища, с которым вместе горе мыкали столько лет. Места себе не находил, все ему опостылело вдруг. Затих, с людьми не разговаривал, закручинился совсем.
И говорит ему сосед Трегубов, свирепый разбойник, который пять лет рядом с ними на нарах спал и пять лет беспрерывно издевался над мужиком:
— Плохо тебе, холоп, без пана, некому прислуживать, некому руки целовать. А иди, дурак, ко мне в службу. Из меня-то хозяин получше будет…
Тосковал Франек, о здоровье пана справлялся, записки писал. Но пан не отвечал, а фельдшер говорил, что умирает он. Вздыхал мужик, горевал и думал о барине уже как о покойнике. И все удивлялся: вот ведь как жизнь-то кончил богатый помещик, чистокровный шляхтич, барин с головы до пят, владелец Злотой Воли, Злотой и Злотовки.
Вспоминал его добром и с благодарностью. За хозяйскую заботу, за братскую помощь, за чай и сахар, за равный дележ всего, что присылала пани, за великую науку, которую по большой доброте своей преподал он ему.
Вспоминал давнее время, когда пришел он в имение Злотую Волю батраком. Точно солнце на небе был для него пан, Франек в глаза ему даже посмотреть страшился. Богатый пан, гордый, сильный и пригожий. Люди его любили, хоть горяч он был и никогда не расставался с арапником. А так справедливый был хозяин: работу спрашивал, но и о людях заботу имел. Одно плохо, что управляющего да собак экономов распустил, драться им позволял. Из-за этих холопов лютых, а особенно из-за одного изверга — старосты Падуха — в Злотой Воле ад был, как, впрочем, было в те времена по всей округе, да и везде.
Пять лет работал Франек в имении, а еще ни разу с паном разговаривать не довелось. На шестом году, в жатву, перевернулся у него на меже воз; слега сползла к краю. А тут, откуда ни возьмись, сам пан на Лысом по жнивью скачет, подскакал и, давай кричать — дождь собирался и мешкать было нельзя.
