Однако же он видел подобное не раз, видел вещи похуже — и всегда уходил.
«Что может человек-тень, назначение которого проводить жизнь в подполье, которому даже существовать-то запрещено?»
Он торопливо шагал, сам не зная куда, не замечая улиц. В хаосе мыслей, как в водовороте клубящихся мутных вод, всплывали и сразу же тонули труднейшие, запутанные вопросы.
«Не заблуждаемся ли мы?»
Вот катится жизнь, страшная и жестокая, как та ощетинившаяся косами колесница древних деспотов. Рассекает она человеческую толпу и топчет без страха и колебания, без тени милосердия.
И вот раздаются крики: «Осторожно! Берегитесь!» Издалека слышен призыв. Дескать, сдержите слезы и юношеский порыв к немедленному действию. Давайте негодовать холодно, трезво. Подкрадываться потихоньку. Давайте подкапываться под сегодняшний порядок мира, закладывать под него мины. Измерим и рассчитаем все с планом в руках. И будем уважать цифру, и будем считать, считать!..
Будем возмущаться разумно — глупец тот, кто подставит руку под косу. Нельзя!
Годы идут, а отвратительный мир не меняется и все больше погрязает в своих преступлениях. Успеем ли мы? А когда придет наконец наш день, какими мы будем? Что сохранится в нашей душе? Перехитрив врага, не обманем ли мы и свою человеческую душу? Время бежит.
Конспирация — конспирация!
Все надо в себе подавить: любовь, ненависть, неистребимый гнев. Улыбайся, когда слышишь богохульство, проходи быстро мимо преступников, которые, чванясь, в ясный день расхаживают по улицам.
На цепи держи душу, укрощай ее, как бешеного пса, учи ее кривляться, как обезьяну!
Скажи себе: ты совершенство. И кто же оспорит это? Кто посмеет препираться с очевидностью? Кто в наше время лезет на рожон? Не настал еще час поджигать фитили!
Очевидность, очевидность… Но душа человеческая корчится, бьется, стонет. Ибо не может человек без муки и стыда стать кротом. Ибо его охватывает отвращение к самому себе, когда он взглянет в зеркало и увидит свои бегающие, испуганные глаза и бескровное лицо.
Голос наш тих, натренирован в шепоте, движения увертливы, змеины. А хочется крик из груди исторгнуть, голос поднять во всю мощь. А занемевшим рукам жест нужен широкий и свобода — и оружия ищет рука! Мы задыхаемся! Нам тесно! Воздуха! Света!
Бунтовала в нем душа, закованная в железные цепи дисциплины. Металась. Но только сильней натягивались и глубже врезались путы, и некуда было деться от неизбежного: «Так нужно!»
В голове у него теснились мысли и разрывали череп. Это необходимо сделать, это необходимо завершить. «Мы заблуждаемся, это очевидно. Завтра все должно измениться — неизбежно! Иначе мы погибнем! Пламенем полыхнуть врагу прямо в глаза! Валить все в жертвенный костер, все поставить на карту, ничего не жалеть! Ва банк, ва банк! Силы у нас есть, поднимем же их — мы выиграем все сразу!»
