– Поцелуй твоего папу, малыш, кто знает, приведется ли еще свидеться, – сегодня жив, а завтра, глядишь, – помер!
Все с тем же равнодушным видом Шарль вопросительно взглянул на отца, и взволнованный Максим снова поцеловал его в лоб.
– Будь умником, детка, и оставайся таким же красавчиком… И люби меня немножко…
– Скорей, скорей! Нам нельзя терять времени, – повторила Фелисите.
Вошла сиделка. Это была толстая, дюжая девица, специально приставленная к помешанной. Сиделка поднимала ее утром, укладывала спать, кормила, мыла, как ребенка. Она охотно отвечала доктору Паскалю, который начал ее расспрашивать. Доктор издавна лелеял мечту исцелять помешанных, применяя к ним свой метод впрыскивания. Поскольку у них перерождались ткани мозга, почему бы впрыскиванием экстракта нервного вещества не вернуть больным сопротивляемость, волю, исправив урон, нанесенный этому органу? Вот почему одно время он подумывал о том, чтобы испробовать свой метод лечения на старой бабушке; но затем его охватили сомнения, какой-то священный страх, к тому же безумие в ее возрасте означало полное, необратимое разрушение. И он выбрал другой объект – шляпника Сартера, находившегося в доме умалишенных уже более года; боясь совершить преступление, шляпник сам упросил взять его туда. Когда на него «находило», он испытывал такую непреодолимую потребность убивать, что готов был броситься на первого встречного. У этого маленького чернявого человечка с покатым лбом левая щека была заметно толще правой: А длинный нос и срезанный подбородок придавали его лицу что-то птичье. С этим больным Паскаль достиг замечательных результатов: у легко возбудимого Сартера уже больше месяца не было припадков. И сегодня на вопросы доктора сиделка отвечала, что Сартер спокоен и чувствует себя лучше.
– Слышишь, Клотильда, – вскричал обрадованный доктор, – сегодня вечером у меня нет времени проведать Сартера; но мы вернемся сюда завтра, ведь в этот день я обычно навещаю больных… Ах, если бы я не боялся… Если бы бабушка была моложе!
Его взгляд снова остановился на тете Диде. Но Клотильда, воспринимавшая его воодушевление с легкой улыбкой, мягко возразила:
– Нет, нет, учитель… Повернуть жизнь вспять ты не можешь… Идем же. Мы остались одни.
И действительно, все уже ушли. Маккар стоял на пороге и со своим неизменно глумливым видом смотрел, как удаляются Фелисите и Максим. А в комнате все так же неподвижно сидела тетя Дида, исхудавшая, позабытая смертью, и по-прежнему не сводила глаз с бледного, изможденного лица Шарля в рамке великолепных кудрей.
