Наконец старец спохватился: как же так! Никто не поприветствовал духа, не пригласил его войти в хижину!
Собравшись с силами, старик встал.
- Добро пожаловать, дух, - сказал он и поклонился.
При этом раздался хруст костей, как будто его тело переломилось надвое. Насколько он помнил, духа полагалось пригласить в жилище, иначе он не переступит порог. Старик взглянул на Мейгри: жилище-то было ее. Но она молчала, уставившись на духа и сжимая в руке мешочек с зельем.
Подойдя к женщине, старик дотронулся до нее пальцем.
- Пригласи его войти!
- Платус! - прошептала Мейгри.
Старик оглянулся на духа, подумав, что женщина произнесла приглашение, сказав его на том странном языке, на котором иногда разговаривала сама с собой. Но, видимо, это было не приглашение, потому что дух по-прежнему стоял в дверях, глядя на женщину грустными глазами.
Мейгри повернулась спиной к духу.
- Нет-нет! - хрипло вскрикнул старик в замешательстве.
Никогда еще он не сталкивался с духом и, видит Бог, не собирался упустить этого случая.
- Входи, уважаемый дух, - сказал он, пододвигая к нему ногой свою циновку. - Я не хозяин этого дома, - он укоризненно посмотрел на Мейгри, - но зато самый старый человек в этом поселке, - при этих словах он гордо вскинул голову, - а потому приглашаю тебя быть нашим гостем.
Дух с некоторым удивлением переводил взгляд с Мейгри на старика.
- Не знаю, - сказала Мейгри беспомощным тоном. - Не знаю, как и почему он видит тебя, Платус, разве только тому, кто послал тебя, нужен свидетель.
- Он не нуждается в свидетеле, сестра, - сказал Платус мягким голосом, который Мейгри так хорошо помнила, хотя уже семнадцать лет не слышала. - Он все видит, все знает. И все прощает, в чем я убедился.
Старик не понимал, о чем идет речь, потому что дух и Мейгри говорили на незнакомом ему языке, но видел, что дух все еще стоит на пороге хижины, а потому снова ткнул пальцем Мейгри.
- Входи, - сказала она уныло, сделав рукой несмелый и безнадежный жест.
В облике ее сквозило отчаяние. Она прижала кулак, в котором сжимала мешочек с зельем, к губам, но это не помогло, и она разрыдалась.
Дух вошел в хижину и приблизился к женщине. Обняв ее руками, он пытался успокоить Мейгри, но объятия мертвых не приносят утешения живым.
«Должно быть, этот дух из новеньких», - подумал старик, не догадываясь, насколько он прав.
Присмотревшись к духу, старик понял, что это родственник женщины: те же стройность и изящество в фигуре, те же светлые волосы, схожесть в чертах лица, словно вылепленных по одному образцу, только у духа они резче, чем у женщины. Значит, их встреча - дело семейное. Старик понял, что должен уйти. Но перед уходом решил высказать, что было у него на уме.
