Владимир Николаевич даже вскочил с места.
— Это не должно вас застать врасплох: приготовьтесь и скажите, что мне надо говорить… — продолжала она.
— Мадам Дюшар? У вас? Что все это значит? Я, я здесь при ней, зачем?.. — уставился он на нее.
Она смутилась.
— Я, я… Да что долго говорить… Я так не могу… Я не помню сама, что вчера делала. Надо все исправить.
— Не поздно ли спохватились, Надежда Александровна? — с горечью спросил он.
— Нет, не поздно! Все можно исправить при поддержке мадам Дюшар, и я все исправлю. Не ожидала я, что она ко мне поедет, и это добрый знак. Значит, можно будет надеяться все переменить.
— Да что переменить-то? Оскорбив человека, надругавшись вдоволь над его самолюбием — и справлять. Странно что-то! — горько улыбнулся он.
— Нет, не странно. Вы сами во всем прошлом виноваты, зачем мало делом занимались, за что меня оскорбили? — пылко заметила она.
— Ну, об этом не будем говорить, — перебил он ее. — Почему и зачем? Случилось так, и не я виноват, и теперь не вернешь. Вы позвали меня затем, чтобы упрекать, не так ли? — снова с горечью добавил он.
— Не упрекать я вас позвала, а поправить беду — вспыхнула она.
— Сами же напортили, да поправлять. Не верю я вам. Вы мне главное зло нанесли.
Слезы брызнули у нее из глаз.
— Не, не сердитесь на меня… Я виновата… Простите мне… Вы не знаете, что я вынесла за эти дни. Какую ужасную борьбу сама с собой, измучилась душой. Простите!
Она зарыдала.
Он стоял посреди комнаты, смотрел на нее и молчал.
— Прости меня, — продолжала она, прерывая слова рыданиями, — если бы ты знал, как я тебя любила, если бы ты мог понять, чем ты был для меня… Я точно в угаре ходила… Месть… тоже упоение и опьянение… точно не я все это делала… Не помню ничего. Я больна, нравственно больна… Пожалей хоть меня… Я страшно страдала. Ты, Бог тебя знает, что делал, а я все видела, знала, молчала и одна со своими мыслями обезумела… В душу-то закралось, что не дай Бог тебе испытать.
Она упала ничком на диван, на котором сидела, и зарыдала еще сильнее.
— Прости меня, если я, не помня себя, тебе вредила… Пожалей, пожалей меня…
— Опомнитесь, Надежда Александровна, — заговорил он, наконец, строгим тоном, подойдя к ней, — не делайте еще большего скандала. Сейчас к вам приедет Нина Николаевна, а вы на что похожи…
Она опомнилась.
— Ах да! Я и забыла.
Она вскочила с дивана, хотела подойти к зеркалу, но зашаталась и не подхвати ее Бежецкий — упала бы на пол. Он бережно положил ее снова на диван.
