По меньшей мере я могла благодарить судьбу за то, что чесотка с того момента больше не проявлялась. И за то, что это, похоже, была ложная тревога – не произошло ничего плохого. В связи с этим я постепенно склонялась на сторону мамы, то есть к мнению о периодических нарушениях восприятия. В переводе на нормальный язык это обозначало, что на меня время от времени находит рассеянность. Но с этим я могла смириться. Главное, чтобы это не повторялось.
А потом наступило воскресенье, день Исторической регаты. И тут течение понесло меня неведомо куда. В буквальном смысле.
* * *
Генрих и Юлиана решили, что неплохо будет позавтракать вместе, прежде чем отвести нас на представление. Мои родители согласились, так что воскресным утром мы встретились в буфетном зале отеля в убийственную рань. Я чувствовала себя такой уставшей, будто могла бы проспать еще несколько часов, но Юлиана Тассельхофф объяснила, что если не застолбить себе вовремя хорошее место на берегу Гранд-канала, мы увидим в лучшем случае флаги на мачтах, но никак не сами лодки и гондольеров в восхитительных костюмах.
Если бы все получилось как обычно, сообщила она, мы смогли бы наблюдать за представлением из лоджии палаццо, которая выходила прямо на канал. Там жил знакомый Генриха по игре в гольф, который бы с радостью принял нас в своем элегантном доме. Но он, к сожалению, уехал.
– Очень важный политик европейского уровня, – сказала мадам Тассельхофф.
– И банкир, – добавил господин Тассельхофф. – Но в гольф играет с ограниченными возможностями.
– Он инвалид? – спросила я.
Маттиас прыснул в чай.
Папа подавил приступ кашля.
Мадам Тассельхофф смерила меня снисходительным взглядом.
– Это значит, что у него отсутствуют данные для игры в гольф. Так можно сказать почти о каждом, за исключением профессионалов.
– Может, именно поэтому все они катаются по полю в этих машинках, – добавила я. – Так явно проще передвигаться по лужайке, чем на костылях или в инвалидном кресле.
Маттиас, не в силах сдержаться, захихикал.
– Маттиас, не стоит смеяться над другими людьми только из-за того, что они ничего не понимают в гольфе, – резко сказала мадам Тассельхофф.
– Мама, я смеялся, потому что Анна смешно пошутила, – сказал Маттиас.
– С чего ты взял, что она шутит? – возмутилась его мама.
– Да, с чего? – спросила я. – Может, у меня просто от природы пакостный характер. Я уже говорила тебе, что однажды даже осталась на второй год?
– Это исключительно из-за твоей беспримерной лени, – сказала мама. – И из-за твоей достойной жалости дискалькулии.
