Кудрявая, с веселыми карими глазами Марта искренне верила, что каждая птичка как-то связана со своим тезкой. Ну не случайно же после того, как она их назвала, у Дигги побелел хохолок! Магистр Диггори Рийс носил длинные, заплетенные в косу волосы. А одна прядь у него была белой. С самого детства.
А Алан? У Алана стали темнеть перышки. Сначала до темно-бордового, а сейчас некоторые совсем почернели. Она что-то слышала краем уха про Тьму магистра Алана Ярборро. Правда, Рийс отказался ей что-либо объяснять, но к этому она уже привыкла – из брата слова не вытащишь. Он всегда был таким.
Вот и сейчас. Корвин-то! Ведь не отходит от поилки! И магистр третью бутылку уж открыл. Что это? А? Скажете, совпадение?!
За дверью послышались шаги. Том захлопал крылышками, зачирикал, беспокойно подскакивая на жердочке. Значит, идет Кавендиш.
– Добрый вечер, хозяйка Марта! – Томас дар Кавендиш улыбнулся, подмигнул попугайчикам и, прислонившись к стойке, попросил: – Накройте нам, пожалуйста, у камина. Алан и Рийс скоро подойдут. Первый учебный день. Праздничный ужин. Как всегда. – И маг снова улыбнулся.
Сначала Марта, как, впрочем, и все, пугалась светящихся изнутри, живущих своей жизнью шрамов Тома. Потом привыкла. А потом научилась отличать – недовольство от раздражения, веселье от сарказма. Вот и сейчас. Улыбка мага была грустной. Как будто в его сердце жила печаль. Но эта печаль не убивала его. Наоборот. Она составляла весь смысл его существования. Марта это просто… чувствовала.
Она не была магом. Магом был Дигги – приемыш, не состоящий с ней в кровном родстве. Его привезли моряки. С запада. Пожилой, очень уважаемый маг пришел к ее отцу, они долго о чем-то разговаривали. Пили эль. Эль отец доставал только по праздникам. Или для очень уважаемых гостей. А потом в их жизни появился Рийс. «Рийс», юго-западный ветер, – так назывался корабль, на котором его привезли. Так назвал себя Диггори.
В ее же роду маги ни разу не рождались, но к прабабушке ходила вся деревня. За советом, травами, предсказаниями. Отец как-то сказал, что дар прабабки, наверное, передался ей. И хотя серьезно Марта к этому не относилась, предчувствия не подводили ее никогда! А попугайчик Том часто чирикал по ночам грустные песни, полные любви, сомнений и одиночества.
– Второй час уж сидит… Третью допивает, – кивнула Марта в сторону Корвина, многозначительно посмотрев на магистра Томаса Кавендиша.
– Ваши предположения, о всевидящая Марта?
