Но лучше я расскажу тебе о Кортни. Это был не какой-то там дружеский поцелуйчик в щечку, о, нет! Все было по-настоящему: закрытые глаза; губы, сперва напряженные, а потом мягкие и податливые; тесные объятия. Я так крепко прижимал ее к себе, что чувствовал, как бьется ее сердце. А может быть, на самом деле это не ее, а мое сердце рвалось из груди. Короче, я так до конца и не разобрался. Но это было так здорово! Хотелось бы повторить, но сейчас невозможно даже подумать об этом.
Глупо мечтать о великолепной Кортни Четвинд, когда меня ослепляет страх перед смертью. И, возможно, именно поэтому я не могу отвлечься от мыслей о поцелуе. Он — единственная ниточка, которая связывает меня с реальностью. Больше ничего нет, и если исчезнет это воспоминание… Ну, не знаю! Я вообще не понимаю, что со мной происходит. Возможно, если я последовательно изложу все события, то что-нибудь прояснится…
Итак, читай. Я попробую написать, что же со мной случилось.
Вплоть до сегодняшнего вечера я жил обыкновенной жизнью, как все четырнадцатилетние парни, не лучше и не хуже. Школьные уроки не напрягали; на спортивных занятиях я вообще кому угодно мог дать сто очков вперед; предки у меня не маньяки; и сестренку свою, Шэнон, я не ненавидел (ну, разве что иногда). У меня были замечательные друзья, и ты, Марк, был лучшим среди них. Я жил в большом доме, в нем у меня была своя комната, где я мог слушать музыку или заниматься чем угодно, и никто мне не мешал. Марли, мой пес, был самым классным лабрадором на свете. И я целовался с Кортни Четвинд. (Я уже говорил об этом, да?) Представляешь, какой беззаботной и замечательной была моя жизнь!
А еще у меня был дядя Пресс.
Помнишь его? Какие удивительные сюрпризы он устраивал мне по праздникам! Как-то раз он приволок целую кучу лошадок для мини-родео и превратил мою комнату в игрушечную конюшню. А в другой раз он устроил в нашем доме лазерный лабиринт. Круто, да? А еще на моем последнем дне рождения он кидался недоеденной пиццей. Ну, вспомнил? У него в запасе всегда была парочка задумок, которые приводили меня в восторг. Однажды он взял меня с собой в частный самолет. Да, он был пилотом. А еще подарил мне навороченный компьютер, такие модели на тот момент даже в продажу не поступили. Помнишь мой голосовой калькулятор? Это тоже дядя Пресс подарил. В общем, это был супердядя! Мне все завидовали.
Но было в нем что-то загадочное. Мама — а он приходился ей родным братом — очень редко рассказывала о нем. Мне даже казалось, что она избегает разговоров на эту тему. Всякий раз, когда я хотел узнать что-нибудь о дяде Прессе, она пожимала плечами и говорила что-то вроде: «Ну что о нем рассказывать, ты же его прекрасно знаешь — он человек себе на уме. Кстати, как там у тебя дела в школе?» Короче, она уходила от ответа.
