Захлопывая за собой дверь, я подумал, что слухи о боевом прошлом нашего школьного учителя имеют под собой основания. В коридоре я увидел изумленные лица подслушивавших «дементоров» и шутовски вытянувшегося по стойке «смирно» Ханга.
— Сэр, да, сэр! — заорал он, выпучив глаза.
— Ханг Ли! — донесся из класса голос Ковача. — Два дополнительных урока вместе с Шеппардом! Выполнять!
Глава 3. Запрет на погружение
Письмо от «Сноусторма» пришло, когда я ещё проводил время с «дементорами» у Эда. Как бы я не затуманил себе мозги крепким алкоголем, мне хватило ума не читать письмо сразу.
Приоткрыв ладонь, я глянул уведомление в коммуникаторе: из плывущего текста я вычленил название корпорации и тут же сжал кулак, пока не вчиталась любопытствующая Тисса. Она сидела между мной и Эдом, периодически касаясь меня то плечом, то волосами, а пару раз клала руку мне на колено. Справедливости ради, другая рука в то же время лежала на колене Эда — как будто наши ноги заменили ей отсутствующие ручки кресла.
Почувствовав, что поплыл, и у меня вот-вот окончательно развяжется язык, и даже не сколько от непривычного алкоголя, сколько от душевности посиделок и чувства дружелюбного тепла от окружавших ребят, я скомкано распрощался, но они не дали мне уйти одному. Вышли всей компанией проводить до флаера, потом Ханг убедился, что я назвал точку назначения верно, потом они долго обнимали меня, хлопая по спине, а Эд заплетающимся языком говорил, что они проведут ревизию налутанного в данже и начнут неспешно распродавать всё ненужное, и я обязательно получу свою долю за весь инст, а не только за последнего босса, и только потом они меня отпустили…
Дорогу до дома я продремал, и не знаю, сколько проспал, сидя в приземлившемся на крыше нашего дома флаере — может, минуту, а может час. Потом я, врезаясь плечами в косяки и протирая стены, доковылял до дома, дотащил себя до кровати и провалился в густой дремучий сон.
Проснулся я от раздирающей нутро жажды только под утро, причем раздетый и накрытый одеялом — кто-то из родителей позаботился о своем впервые в жизни напившемся сыне. Свидетельствуя об этом, на прикроватной тумбочке стояли бутылка воды и стакан, а рядом белел диск шипучей таблетки, хорошо знакомый мне по отцовским похмельям.
Утолив жажду пузырящейся жидкостью с анальгетиком, я поднялся с кровати. Эйты лежал рядом, опустив голову на лапы. Заметив мое пробуждение, он поднял ухо, но считав моё настроение, подходить не стал.
