― Тебе ещё повезло. Мы с папой и вовсе были в соседней комнате. Но мы, как видишь, не жалуемся.
Как по сигналу, Бог снова начал кашлять. Он кашлял с таким усердием, будто это было очень важным делом.
Юйлянь смотрела на Бога несколько секунд, а потом вздохнула:
― Должно быть, мне досталось всё невезение восьми поколений моих предков.
Всё ещё сердитая, она развернулась и пошла на кухню готовить завтрак.
* * *
Во время завтрака Бог сидел молча. Он съел миску каши с солёными овощами и половинку баоцзы[1]. И всё время Бог ловил на себе раздражённый взгляд Юйлянь — то ли она всё ещё сердилась из-за газа, то ли думала, что он слишком много ест.
После завтрака, как обычно, Бог быстренько поднялся, чтобы убрать со стола и помыть посуду на кухне. Юйлянь крикнула:
— Не берите моющее средство, если посуда не жирная. Всё стоит денег. А пособие, которое на вас выдают, — это сущие гроши.
Бог проворчал, что знает.
Цюшэн и Юйлянь ушли на поле. Бинбин отправился в школу. И только тогда встал отец Цюшэна. Полусонный, он спустился вниз, съел две тарелки каши и набил трубку табаком. А потом вспомнил о существовании Бога.
― Эй, старый пердун, кончай мыть посуду. Иди-ка сюда, сыграем! — крикнул он в кухню.
Бог вышел из кухни, вытирая руки о передник, и заискивающе кивнул отцу Цюшэна. Играть в сянци [2] со стариком было для Бога тяжёлым испытанием: нельзя было ни выигрывать, ни проигрывать. Если Бог выигрывал, отец Цюшэна злился и кричал: «Чёртов дурак. Ты что, пытаешься показать, что умнее меня? Что за дерьмо! Ты же Бог! Победить меня — невелика заслуга. Ты провёл в этом доме уже достаточно времени, пора бы научиться хорошим манерам!» Но если Бог проигрывал, старик всё равно злился: «Старый дурак! Я лучший игрок в сянци в округе на пятьдесят километров. Да клопа сложнее раздавить, чем победить тебя. Думаешь, мне надо, чтобы ты мне поддавался? Ну ты… мягко говоря, ты меня этим просто оскорбляешь!»
В любом случае исход был один и тот же: старик сшибал доску, и фигуры разлетались по всей комнате. Характер у старика был тяжёлый, это все знали, а в лице Бога он нашёл себе мальчика для битья.
Но отец Цюшэна не умел долго сердиться. Каждый раз, после того как Бог собирал фигуры и поднимал доску, они садились за стол и играли снова, — а потом всё повторялось. Так продолжалось где-то до полудня, пока оба не уставали.
Бог поднимался и шёл мыть овощи. Юйлянь не разрешала ему готовить, потому что, как она говорила, повар из него был никудышный, но он был обязан вымыть овощи. Если бы к возвращению Цюшэна и Юйлянь Бог не справился с заданием, то снова получил бы от Юйлянь по полной — она за словом в карман не лезла.
