Огласив окрестности мощным ржанием, Сапсан бросился вниз по пологому склону. Сверкающих бронёй рыцарей я приметил сразу.
В Карабасовке дома отличаются от Фрошхольма. Вовсе нет двухэтажных, известь давно не обновляли и, помимо грязи с чернотой, местами она потрескалась. На мощёных всё же дорогах — частые выбоины, где стоят, кажется, вечные зловонные лужи. Из канавы сбоку, ароматы ещё злее и вонючее.
Уже под взглядами рыцарей, расположившихся на площади, я еду по примыкающей к главной улице. Жители встречаются мрачные, злые и плохо одетые. Мне совсем не нравятся взгляды, которыми они одаряют — искренняя ненависть, без примесей.
— Старший гонец его светлости барона Вурста, к вашим услугам, — склонился я, едва спрыгнув с коня.
— Командующий рыцарским орденом Его Величества, Багратион! — отчеканил могучий дядька в доспехах. Среди «средних танков» своих соратников, он как «супер-тяжёлый» агрессор, покрытый краской условностями общения.
— Я прибыл с поручением вручить вам письмо от Его Светлости и готов доставить обратное сообщение.
Доспех пришёл в движение, словно хитин на монстре — это Багратион сменил опорную ногу. На его кивок я протянул опечатанный тубус.
— Дальнейшее обсудим в моём шатре, — прогудел он. — Хлыст! Прими у господина коня. Отвечаешь головой.
Долговязый, несколько неуклюжий парнишка, сформировался из мрака сеней ближайшего дома и с восхищёнными глазами принял узду. Мне же пришлось припустить следом за командующим — шагает широко и бодро, по-солдатски, так, что охрана из шести рыцарей с опущенными забралами тоже едва поспевает.
Шатром оказался вместительный дом на краю Карабасовки. Всё ненужное из мебели было уже вынесено, к имеющемуся столу добавили ещё парочку, подставив измазанные сажей кирпичи так, чтобы подогнать высоту. Рваный отрез конопляной ткани стал защитой для драгоценности — подробной карты местности. Я немного постарался и дал им не старинного типа, а современную, яркую, с чёткой типографской прорисовкой, только под старый стиль.
Даже такой супертяж, как Багратион, без охраны не живёт. На освободившееся от бывших хозяев и мебели место, напихали кроватей и теперь в комнате царит крепкий мужицкий перегар. Какой-нибудь Франсуа наверняка бы разложил этот вонючий букет на составляющие, но по мне — казарма, как казарма. Багратион же — истинный полевой вояка и такие мелочи его не волнуют.
— Для барона у меня будет два сообщения… — он обернулся, наморщив лицо и указав на меня рукой.
