Я смотрю на её улыбающееся лицо и вынуждено пытаюсь тоже растянуть губы. Уже хорошо, конечно. Теперь мне деньги точно не помешают, но разве много получишь за этот хлам?
А потом они сказали, что яйцо тоже заберут. Я чуть в ноги с мольбами не упал. За что, вашу мать?!! Почему я?! Неужели так много электричества жру? Девушки сочувствующе улыбаются, а мужчина даже до кровати проводил. Из меня словно все силы высосали. Мир превращается в серую кожуру. Что теперь делать?
Вскоре в комнате даже можно было уловить эхо. Робот-уборщик бросился собирать мусор и пыль, словно голодный. И я слежу за ним, пребывая в прострации.
— Дмитрий Васильевич, можно вас? — позвала Светлана. Я уныло поплёлся к двери, где они дружной тройкой стоят. — Распишитесь, пожалуйста. Просим прощения, что потревожили. Обещаю, что постараюсь выпросить для вас максимальную компенсацию. Всего доброго!
Я закрыл за ними дверь, словно бы попрощался с частью себя. Что теперь делать? За монитором работать с летсплеями? О чём я вообще?! Как буду переживания редактировать?
Из комнаты доносятся какие-то звуки. Шаркая ногами, поплёлся обратно. Вскоре расслышал голос Марины.
— Хозяин, Хозяин! — кричит она. — О, наконец-то вы услышали. Мне очень жаль. Примите от меня слова поддержки. Будьте уверены, что мы в ближайшее же время купим вам модуль Танатоса. Я найду способ, где взять недостающие деньги, но вы должны пообещать, что поможете.
— Марин, да я на всё готов! — с отчаянием, сказал я. — Только вариантов нет. Вообще. Никаких.
— Погодите отчаиваться. Я уже имею кое-чего на примете.
— Нет, на такое не пойду! — заявил я, косо посматривая на экран смартфона с изображением Марины. Девушка сделала лицо, словно от меня зависит её жизнь. Так-то зависит, но сейчас речь о моей.
— Хозяин, это совсем не то же самое, что вживлять Танатос, — уже второй раз пояснила она. — Риски совершенно другие. Максимум, что вам может грозить, так это повторная операция с извлечением. Соглашайтесь, пожалуйста.
Я откинулся на спинку компьютерного кресла. С момента, когда в жизнь пришла беда минуло два дня. Рана потери уже затянулась, но сиротливо пустующая комната лишь напоминает о случившемся. Раньше было по душе, когда свет из окон приглушён шторами, порой я днями не открывал их. Да и зачем, если в виартуале круглые сутки? Но вот уже второй день стараюсь впускать побольше солнечного света — бодрит и поддерживает.
— Операция — это операция. Чего тут говорить, — в итоге отозвался я, снова покосившись на Марину. — Введут наркоз, разрежут, повредят. Это ты мне предлагаешь?
