На взмыленных скакунах я внёсся в деревню. Добротные немецкие дома, мощёные улицы и крепкий рукастый люд. Я выбрал такой образ потому, что близко к замку и Фрошхольм словно бы более лоялен, зажиточен и надёжен. А вот дальние сёла выглядят иначе.
— Именем барона… — начал я, заходя в лучший постоялый двор.
— Не нужно объяснять, господин старший гонец, — мягко прервал усато-пузатый хозяин. Он прикрывает лысину кепкой-уточкой, до сих пор ассоциирующейся с гопниками. Но тут образ другой, отлично вписывающийся в австрийского хозяина мясной лавки. — Что у вас с плечом?
Стрелу-то я убрал — вонзилась не глубоко, но крови набежало не мало.
— Разбойники по дороге напали, — пояснил я, ожидая его реакции.
— Ах! Ох! — тут же забегал и покраснел трактирщик. — Позвольте я вас проведу в комнату… вот та-а-ак, — подхватил толстячок под руку. — Ганс! Чёртов сын, а ну быстро за Ваилой! Срочно веди!
Из сумрака коридора возник светловолосый мальчик, тут же умчавшийся прочь.
— Ваила — это наша чаровница, — стал мягко пояснять трактирщик, ведя в комнату. — И как человек хороша и магией целительной владеет, так что быстро приведёт в порядок.
— Хорошо. Побыстрей бы, а то болит сильно, — отозвался я. — Да и вина бы с мясом, а то крови потерял немеряно.
— Ой, господин старший гонец, вот прям сейчас уже жарим, печём и варим. И говядинка, и овощишки будут, и зелень. А следом свинина, птица разная. Накормим в лучшем виде. Может пива вместо вина?
Я глянул на его хитрую рожу и кивнул.
— Хорошее?
— Лучше, чем вино, — осклабился усатый хозяин. — Зуб даю. Лучшее в ленстве.
— Тогда давай.
Мы оказались в просторной комнате с двумя окнами, широкой кроватью, сундуком рядом. Есть вместительный шкаф, на полу шкуры, а в углу небольшой камин.
Хозяин помог сесть на лавку и укатился обратно, шустро семеня. Пробудился интерес — какой же будет эта чаровница, забыл имя? По сюжету я её не прописывал, так что полон ожиданий.
Вернулся полный спектр запахов. В комнате не воняет, а весьма так уютно пахнет, терпко и по-приключенчески. Плюс кухня и в самом деле творит нечто грандиозное, что ароматы сочатся сквозь стены и впиваются в ноздри, щекоча и дразня, чуть ли не подхватывая чтобы увести за собой.
— Марин, а чего ты мне всё обоняние-то вырубила?
Едва видимое изображение село рядом, так, что даже если в дверь ворвётся кто-то в особой спешке, её не увидят.
— Не успела сразу разобраться, Хозяин, — виновато потупилась она. — Там ведь несколько тысяч соединений в воздухе.
