Стыдновато стало Александру Степановичу, прокашлялся, смущенно приглаживая темно-русые волосы. Доктор же, в белом колпаке и с дежурной докторской полуулыбкой на лице следил за мимикой пациента, держа чуть на отлете ручку с золотым пером. Указательный палец на эбонитовом "паркере", как на спусковом крючке пистолета, - и черная подушечка под золотым пером темнеет, словно маленькое дульце.
- Надо, голубчик, надо. Вас ко мне ЭТИ, - многозначительный кивок на дверь, -- не в пинг-понг играть доставили! А на об-сле-до-ва-ни-е! раздельно, по слогам, для вящей убедительности: - Надо!
- Кому? Мне? - мне все равно, - встряхивается пациент. - А для вас, Василий Иванович, пожалуйста. Пишите, доктор... Только я начну не с полетов, а с того, как это во мне выросло. Пишите.
5.
Жил себе. Комната девять метров в коммуналке, высокое окно трехгранное, эркером - как трюмо, Витушка, жена молодая, с ногами манекенщицы и каштановой гривою ниже плеч у окна перед зеркалом. Красиво... Девичий силуэт сквозь оконную кисею и прозрачный халатик восково светится как свеча в божьем храме, - и свет от нее и сама прозрачная, - красиво! Сам - в углу, за сто ликом на колесиках бумагу чиркаю, чашка с кофе парком ноздри щекотит, слова подсказывает.
Весной у меня стихи пошли. Лет десять не писалось, забыл, что и было, и вдруг обрушилось - внезапно, радостно для меня - стихи.
Солнечным зайчиком, бликом озерным
Чудом нежданным чердак осветило
Нить золотая соткалась из пыли
Я как пылинка - сгореть и погаснуть
Жаль, мимолетна ты, нить золотая
Свет воробей закрыл, севший на крышу ,
Нить Ариадны пропала, истлела
И на стропила - глухие, слепые
Пыль оседает
Лажа, конечно, дилетантщина, знаю, но я для себя лепил...
Одетая, из моей чашки два торопливых глоточка, крашеные губки у моего виска воздух - чмок!
- "Ой, опоздала! Пока, Санечка. Бегу, бегу, Крашенинников на кафедре пять минут пробудет и уйдет- А мне обязательно поговорить..."
- "И понравиться?"
- "Да, и понравиться. Не скучай".
У порога: - "Опять "молния" на сапоге! Что ты смотришь, помоги!"
Убежала... Одно меня смущало в Витушке: целеустремленность! Отмеренная, прямоугольная, как кирпич, целеустремленность. И была бы цель живая, а то - марксистско-ленинская философия. Маразм! Для идейных недоумков или рядовых пошляков.
Шестьдесят лет подгоняли действительность под теории кабинетных благодетелей и походя уничтожили сто миллионов мужиков! А вместо обещанных благ - пучок сена перед мордой - стремитесь! вперед к победе! слава труду! - вожжи в руках подонков. Да что говорить, сами, Василий Иванович, все понимаете...
