Дверь раздвинулась, внутрь въехал обеденный стол на двоих, остановился между расступившимися креслами и начал раскладываться и сервироваться. Техники бесшумно приблизились и предложили свои услуги, но их помощь не понадобилась.
— Пахнет неплохо, — произнес Везерел. — Соблюдаете ли вы за едой какие-нибудь обряды?
— А? Молюсь ли? Нет.
— Я не о том. Скажем, когда со мной обедает кто-нибудь из подчиненных, я не допускаю за столом деловых разговоров. Но если вы не против, я бы хотел продолжить нашу беседу.
— Конечно. Почему бы и нет, если воздерживаться от нарушающих пищеварение тем. Вы когда-нибудь слыхали, что священник сказал старой деве? — Лазарус взглянул на стоявшего рядом техника. — Ладно, в следующий раз. По-моему, тот, что ростом пониже, — женщина, и, возможно, она знает английский. Так что ты говорил?
— Я сказал, что ваши мемуары далеко не полны. Поэтому, даже если вы решились вновь пройти весь процесс умирания, не согласитесь ли вы ознакомить меня и прочих ваших потомков с незаписанной частью? Просто поговорим, вы расскажете о том, что видели и делали. Тщательный анализ ваших воспоминаний может нас многому научить. Кстати, что именно произошло на собрании Семейств в две тысячи двенадцатом? Протоколы о многом умалчивают.
— Кого это нынче интересует, Айра? Все действующие лица мертвы и не могут оспорить мою версию событий. Пусть спящие собаки хоронят своих мертвецов. К тому же я уже говорил тебе — моя память шалит. Я воспользовался гипноэнциклопедической методикой Энди Либби — неплохая штуковина, — научился хранить ненужные в повседневной жизни воспоминания в блоках, которые открываются при необходимости ключевыми словами, как папки в компьютере. И я несколько раз очистил мозг от ненужных воспоминаний, чтобы освободить место для новых данных, — но все без толку. В половине случаев утром я не могу вспомнить, куда девал книгу, которую читал вчера вечером, ищу ее до полудня, а потом вспоминаю, что читал ее сто лет назад. Почему вы не оставите старого человека в покое?
— Для этого вам, сэр, достаточно просто приказать мне заткнуться. Но я надеюсь, что вы не сделаете этого. Конечно, память несовершенна, но вы были очевидцем тысяч событий, которых все мы по молодости не могли видеть. Нет, я вовсе не хочу, чтобы вы по-быстрому надиктовали нам свою официальную биографию, охватывающую все прожитые вами века. Но вы можете вспомнить подробности, заслуживающие внимания. Например, мы ничего не знаем о первых годах вашей жизни. И мне, как и миллионам людей, весьма интересно узнать, что помните вы о своем детстве.
