— Мы пытаемся… если вступаем с ними в контакт.
— А щупачьих фильтров нынче столько расплодилось, что у обычного человека практически нет шансов избежать контакта с вами. Нужно жить отшельником, чтобы это получилось. Каким образом отшельник мог бы совершить убийство?
— А и вправду, как?
— Убийство это, несомненно, было тщательно спланировано… и тем не менее никто не заметил убийцу. Не доложил о нем. Даже личные секретари-щупачи Марии Бомон. Значит, отмечать было попросту нечего. Убийца, очевидно, демонстрировал безобидный телепатический мотив — но при этом оставался достаточно ненормален, чтобы совершить преступление. Не понимаю, как разрешить такой парадокс.
— Ясно. Какие у нас перспективы?
— В этом деле чертовски много неувязок, их и нужно прояснить первым делом. Во-первых, мы не знаем, как был убит д’Куртнэ. Во-вторых, исчезла его дочь. В-третьих, кто-то вычеркнул из жизни охранников д’Куртнэ целый час, и мы не понимаем, как. В-четвертых…
— Хватит. Я выезжаю немедленно.
Большой зал Бомон-Хауса был залит режущим белым светом. Повсюду кишели полицейские в форме. Суетливо, как жуки, бегали лабораторные техники-криминалисты в белых халатах. В центр зала согнали гостей вечеринки (одетых), и они топтались там, подобно стаду перепуганных бычков на бойне.
Пауэлл, высокий и худощавый, в черном смокинге с белой манишкой, спускался по восточному эскалатору навстречу волне враждебности. Он быстро отреагировал, потянувшись к разуму Джаксона Бека, полицейского инспектора, эспера-2:
Как тут дела, Джакс?
Как сажа бела.
Переключившись на неформальный полицейский жаргон перепутанных образов, инвертированных смыслов и личных символов, Бек продолжил:
Тут щупачи. Внимательней…
За микросекунду он ввел Пауэлла в курс дел.
Ясно. Хреново. А зачем вы их туда согнали? Что-нибудь инсценируете?
Ага. Сыграем в хорошего и плохого полицейских.
А это необходимо?
Эта толпа прогнила изнутри. Они избалованы. Коррумпированы. Они ни за что не пойдут на добровольное сотрудничество. Придется прибегнуть к какому-нибудь трюку, чтобы вытянуть из них хоть что-то; а в нашем случае такое попросту неизбежно. Я буду плохим полицейским, а ты хорошим.
Правильно. Отлично. Начинай запись.
На полпути вниз Пауэлл остановился. Усмешка сбежала с его губ. Дружелюбие испарилось из глубоко посаженных темных глаз. На его лице возникло выражение шокированного возмущения.
— Бек! — отрывисто бросил он. Голос его разорвал гулкую тишину зала. Тишина была полной. Все глаза повернулись к нему.
