— Спасибо папочка — обняла его Сонечка, почти не реагируя на пакеты, что немного озадачило Бабочкова.
— Сонечка да что ты к нему прилипла как банный лист, не сахарный он, ты лучше посмотри, что отец вам принес, в наше время таких игрушек не было. Максим, иди скорее, разворачивай пакеты — вмешалась Ксения.
В коридор выбежал Максим, и, увидев пакеты с игрушками, кинулся к ним, по дороге вспомнив, что нужно поблагодарить папу, спешно поцеловал его, и начал жадно вынимать содержимое пакетов. Он уже был в том возрасте, когда подражание родителям и окружающим, которые старше его по возрасту, в их нездоровых пристрастиях заключающихся в жадности, зависти и алчности давало о себе знать.
Сонечке тоже было интересно, что находится в пакетах, но больше ее интересовал сам Бабочков, и она чувствовала, что он ждет того, когда она начнет рассматривать то, что он принес.
— Папочка, какие хорошие игрушки ты принес, давай посмотрим их вместе — прощебетала она, смотря на Бабочкова наивно-ласковым взглядом.
— Давайте уже тащите все в комнату, столпились в коридоре, как будто у вас комнаты нет — скомандовала Ксения, ощущая дискомфорт необычной для нее ситуации, когда она не может привычно держать детей в узде, что породило в ней ярое стремление вновь взять бразды правления в свои руки. Стремясь восстановить то привычное состояние дома, которое, как ей казалось, устраивало ее. Она ведь искренне верила, что своей тиранией над детьми она приносит им добро, готовит их к тому, чтобы они были успешными в жизни. И посредством этого искаженного восприятия подстегиваемого страхом к жизни и завтрашнему дню, тирания, рисуется ей красивым образом того, что она проявляет заботу к своим детям. Ведь также о ней «заботились» и ее родители, правда, менее жестко. Но, возможно — думала она — если бы они проявили в некоторых моментах больше давления, то у меня был бы более жесткий характер, и я бы была более успешной в этой жизни. И теперь, желая своим детям лучшей участи и культивируя те качества, которые ей «нравятся» в себе и в других она внедряла эту смесь в неокрепшую психику своих детей, страстно желая, чтоб она приняла в них твердую форму.
Бабочков стоял в коридоре в замешательстве, рой мыслей носился у него в голове. Он не реагировал на попытки жены зацепить его, а раньше эти зацепки действовали всегда. Он ощущал все по-новому, он ощущал, что многие старые стереотипы дали трещину. Это приводило его одновременно и в смятение и давало чувство полета.
