— Или вам все-таки кажется, что он соображает? Помнится, я еще мальчишкой видел в цирке свинью, ученую, знаете, свинью, так вот, она из трехзначных чисел квадратный корень извлекала!
Произнося эту тираду, Шейн впервые за все время метнул быстрый взгляд в сторону Паркинса, что изрядно встревожило последнего и укрепило тем самым наихудшие его опасения. Никто во всей округе и заподозрить не мог, что Паркинс имеет хоть какое-то отношение к числам и цифрам. Значит, предположение о том, что Шейн специально заслан сюда, чтобы лично наблюдать за Бруно, следовало считать доказанным.
— Как интересно, что вы заговорили о числах, — сказал мистер Паникер. — Бруно их просто обожает! Вы согласны со мной, мистер Паркинс? Он постоянно бубнит какие-то бесконечные цепочки чисел. Все, разумеется, по-немецки. Но, насколько я могу судить, он их не складывает, не умножает — ничего не делает…
— Да уж! — снова вмешался Реджи. — Совсем ничего! Просто не дает мне спать по ночам! Для кого-то это, может, и ничего, а для меня чего!
В этот момент в комнату вновь вплыла хозяйка дома, но теперь уже с блюдом, на котором лежала приготовленная рыба. По каким-то причинам, о коих миссис Паникер никогда не распространялась, но которые, по мнению Паркинса, без сомнения, были связаны с ее чувствами к супругу и сыну, она никогда не садилась с ними вместе за обеденный стол. Когда она собирала глубокие тарелки, Паркинс скороговоркой пробормотал комплимент в адрес супа. В отменной стряпне этой женщины была и безрассудность, и безысходность. Так из крепости, осажденной со всех сторон дервишами и неверными, на рассвете перед решающим штурмом вдруг доносится вибрирующий звук волынки.
— Замечательный суп! — рявкнул Шейн. — Вкуснее, чем в ресторане!
Миссис Паникер залилась румянцем, и на ее лице промелькнуло выражение, которого Паркинсу до сих пор видеть не доводилось: она легонько сморщила губы, пряча улыбку.
Мистер Паникер тоже заметил это и помрачнел.
— Присоединяюсь, — сказал он.
— Ффф-у-у-у! — скривился Паникер-младший, отгоняя рукой от лица пар, поднимавшийся от бледно-зеленого фарфорового блюда, на котором распласталась целая камбала с головой и хвостом.
— Воняет, как на портовой свалке! Рыбка-то, видать, того!
Не переведя дыхания и не успев смахнуть тень девичьей улыбки с лица, миссис Паникер перегнулась через стол и влепила сыну затрещину. Схватившись рукой за пылающую щеку, Реджи вскочил с места и застыл, оторопело глядя на мать. Потом его руки взметнулись вверх, очевидно, с намерением удушить ее, но до того, как пальцы Реджи сомкнулись у нее на горле, между сыном и матерью вклинился новый постоялец. Он выбросил вперед правую руку, и не успел Паркинс толком разобрать, в чем тут дело, как Реджи Паникер уже валялся на овальном коврике лицом вверх. Из носа у него бежала ярко-алая струйка крови.
