— Он лечил расстройства сна и прославился благодаря своей методике. Что за методика — бог ее знает. Бьюсь об заклад, какие-нибудь снотворные пилюли. Во всяком случае, в тридцать восьмом он, его жена и сын избежали депортации. Насколько я понимаю, их в последний момент сняли с поезда.
— Кому-то, видать, не спалось. Кошмары замучили.
— Не исключено.
— И этот «кто-то» имел дело с шифрами и кодами.
— Ну, скажем, имел, как вы изволили выразиться, дело с чем-то сверхсекретным.
Полковник с нежностью бросил прощальный взгляд на остаток виски и разом опрокинул его в рот.
— И за своего личного врача-еврея боролся сколько мог. А врач боролся с его кошмарами. Их разместили на каком-то секретном объекте, или это был лагерь? Всю семью: доктора, его жену, мальчика и попугая.
— И там попугай со свойственной данной породе шустростью и хитроумием принялся заучивать наизусть коды ВМФ вермахта?
Сарказм старика встретил у человека из Лондона куда более сдержанный прием, чем скотч.
— Не сам, разумеется. Его специально натаскивали. Но это в любом случае не более чем версия. Паркинс — помните такого? — бьется над ней вот уже сколько месяцев. А когда об этом узнали мы…
— …то попытались спровоцировать Реджи Паникера на кражу попугая и передачу его мистеру Блэку, который, догадываюсь, тоже у вас на жалованье.
— Такими сведениями я не располагаю, — проронил человек из Лондона.
Однако тон его вежливо намекал, что сведений, которыми он располагает, с лихвой хватило бы, чтобы удовлетворить любые проявления старческого любопытства.
— А насчет этого парня, Паникера-младшего, вы, ей-богу, не правы. Мы тут совершенно ни при чем.
— И кто убил вашего Шейна, вам все равно.
— Нам не все равно. Очень даже не все равно. Шейн был славным малым и квалифицированным оперативным сотрудником. Его смерть нас очень тревожит, не говоря о том, что она напрямую доказывает наличие специального агента, засланного с заданием отыскать и вернуть птичку.
Кем именно был заслан этот агент, он не счел нужным уточнять.
— Возможно, это резидент, заброшенный к нам еще до войны, который долгие годы тихо-мирно жил тут себе и работал. Сейчас он может быть уже где-нибудь в Северном море, на полпути домой. Или по-прежнему тут, в деревне. Просто решил залечь на дно и переждать.
— Или в доме викария, — подхватил старик, — сидит себе в кабинете и в поте лица сочиняет воскресную проповедь, текст которой основан на Книге пророка Осии, стихи первый, второй и третий.
