1889-й год — год 50-летия со дня смерти Пушкина. Кончились авторские права семьи и появились недорогие Собрания сочинений А. С. Пушкина, в которые были включены и стихотворение « (Из Пиндемонти)» по-прежнему без четырёх крамольных строк и с исправленной 20-й строкой.
Февральская революция 1917 года сняла, наконец, все барьеры на нашем пути к Пушкину. В 20-е же годы, по окончании гражданской войны, наступил настоящий расцвет пушкиноведения. В 1922 году был опубликован весь текст стихотворения со всеми вариантами, и только в 1930 году был найден и опубликован беловой автограф самого Пушкина, а в 1934 году Томашевским был исследован и опубликован черновой автограф. То есть, без нескольких лет целый век шёл к нам этот шедевр гражданской лирики Пушкина, со средней скоростью «4,5 года на строку». «Искусствоведы в форме и в штатском» всегда лучше знали, что нам можно читать, а до чего мы ещё не доросли…
Вообще же Пушкин при жизни испытывал гнёт «многослойной» цензуры. Возвратив Пушкина из михайловской ссылки, Николай I объявил ему, что сам будет его цензором (правда, через посредника, того же Бенкендорфа). Поначалу Пушкин даже обрадовался, что будет избавлен от официальной цензуры. Но не тут то было! Бюрократия, особенно в части аппарата надзора и насилия, живёт по своим законам, и даже царь ей не указ. Обыкновенная государственная цензура осталась и с ней-то больше всего приходилось спорить, бороться, в конечном счёте подчиняться ей. Милостивая царская цензура — тоже не сахар, как мы знаем. Достаточно вспомнить о совете переписать Бориса Годунова на манер Вальтера Скотта. Даже царедворец Жуковский ужаснулся, поняв при разборе бумаг Пушкина после его смерти степень поднадзорности поэта и его произведений.
Но в ответственных случаях включалась ещё духовная (а точнее было бы сказать — клерикальная) цензура. Одним из таких случаев была неуместная, с точки зрения церкви, строка «И стаи галок на крестах…» в «Евгении Онегине»… И цензору пришлось вступать в переписку с церковниками и доказывать, что эти слова не унижают и не принижают православную церковь. А «Сказка о попе и работнике его Балде вообще была переделана Жуковским на «Сказку о купце и работнике его Балде». Была ещё, правда, «Гаврилиада», за которую Пушкину грозили большие неприятности, пришлось каяться перед Николаем I… И была ещё вынужденная самоцензура…
А что сказать про наши времена? Есть ли следы цензуры для Пушкина? Это как считать… В советские времена Пушкин побывал и революционером, и царедворцем, и «сбрасывали его с корабля современности». В стране «с непредсказуемым прошлым» в зависимости от политического времени одни произведения поэта поднимались на щит (и на концертные площадки, и на университетские кафедры), другие уходили в тень. В период антиалкогольных компаний вызывали подозрения всякие там «Вакхические песни». Стихотворение «Клеветникам России», написанное после подавления польского восстания 1830 года, вызывало резкую критику даже некоторых друзей-современников за «великодержавность». На недавней выставке «Пушкин — Мицкевич» обе «стороны» согласились с тем, что «из песни слова не выкинешь» и не нужно цензурировать ни Пушкина, ни Мицкевича.
