— Фу, какая мерзость! Фу, какая мерзость! — повторяла она, судорожно тряся головой.
Все сочувственно смотрели на неё.
— Ну, что, получила кусочек любви? — злобно спросила Есения. — Ты даже не представляешь, что теперь будет твориться перед этим домом!
И действительно, через минуту перед домом начала разыгрываться драма. Три парня, окровавленные и обессиленные, барахтаясь и борясь друг с другом, продолжали выкрикивать одни и те же слова о любви к Еве и желании на ней жениться.
— Они скоро уйдут? — спросила дрожащим голосом Ева.
— Они не уйдут, пока кто-нибудь из старших не выйдет к ним и не скажет, что тебя нет дома, — объяснила Анна.
— Ну, так выйдете же кто-нибудь, пожалуйста! — взмолилась она.
— Никто из нас не может этого сделать, — сообщила Аделаида.
— Почему? Неужели это так трудно? Мне страшно! Я не могу больше этого слышать!
— Да и говорить-то им эти слова бесполезно, так как они видели, что ты вошла в дом.
— А я семь лет это терпела каждый день, — печально произнесла Лида.
— А сейчас, где твои парни? — дрожащим голосом спросила Ева.
— Их больше нет.
— А эти могут куда-нибудь убраться? — с надеждой в голосе спросила Ева, так и не поняв, что значит их больше нет.
— Ты что, желаешь им смерти? — удивилась Анна.
— Я готова желать им чего угодно, лишь бы они оставили меня в покое.
— Деточка, они не виноваты в том, что творят, — вклинилась Аделаида. — Это их такая жестокая участь настигла.
— Мне нет дела до их участи! — завопила Ева. — Я хочу, чтобы это немедленно прекратилось!
Анна взяла девушку за плечи и отвела в дальнюю комнату, в которой прежде жила Нина. В ней не было слышно воплей парней.
— Отдохни и успокойся. Тебе придётся теперь всегда с этим жить. Привыкай, коли не послушала Есению.
Оставшись в комнате одна, Ева поплакала, уткнувшись лицом в подушку, и заснула. Аделаида с Анной решили не приглашать в этот день Валентину в гости, чтобы она не увидела перед домом дерущихся парней.
Паша Фёдоров, окрылённый уже двойным успехом своих видеоматериалов и получением двойного гонорара, теперь не спал ни днём, ни ночью. Он стал считать наблюдение за соседским домом своей работой, приносившей ему славу на всю страну и доход.
Снимая перед домом барахтанье ухажёров на камеру, он с упрёком в свой адрес думал:
— Как же мне раньше не пришло в голову, снять прежние поединки парней Лидки? Какую выгоду я упустил!
Прислушавшись к выкрикам парней, он вдруг понял, что они объясняются в любви не к Лидии, а к какой-то Еве.
