Но на фуршете для выпускников произошло нечто особенное. Объявили «белый танец», из динамиков заструилась медленная нежно-тоскующая мелодия, и к Онки, смущаясь, подошёл юноша, совсем молоденький, высокий блондин, белокожий, с милыми яблочно-румяными щеками — она вспомнила, как около часа назад вручала ему медаль, серебряную, не золотую…
За депутатским столиком сидели другие девушки, и Онки немало удивилась выбору паренька. Она привыкла думать о себе как об обладательнице внешности самой что ни на есть невзрачной, никогда не надевала платьев, даже на приёмы, и сейчас на ней был серый деловой костюм-тройка.
— Вы потанцуете со мной? — спросил вчерашний школьник, и яблоки его нежных щек сразу вдруг созрели, зарозовели пленительно и горячо.
— Ну конечно, — ответила Онки, не слишком уверенно покидая своё место, она совсем не умела танцевать и это вселяло в неё некоторое стеснение, но пресловутый долг слуги народа… Именно он, как она сама себе объяснила, диктовал ей необходимость принять приглашение.
Неловко переступая ногами и деревянно держась друг за друга, Онки и юный выпускник пытались хотя бы изобразить танцующую пару — он, как выяснилось, тоже никогда в жизни не танцевал с девушкой — общее несчастье естественным образом сблизило их.
— Давайте держаться где-нибудь с краешку, — чётко и по деловому объявила Онки, — мы с вами топчемся как заводные солдатики, дабы не смешить людей и, упаси Всеблагая, им не мешать, лучше отойти в сторонку…
Они ещё какое-то время попереминались с ноги на ногу возле столиков, у самой границы танцплощадки — музыка стала стихать — Онки почувствовала облегчение, но вместе с тем и лёгкую досаду, после танца следовало отпустить юношу, и он бы ушёл, возможно, тоже огорчившись, ведь танец, очевидно, был всего лишь предлогом… Её удивляло и восхищало, что этот яблощёкий парнишка, с виду такой робкий, набрался смелости к ней подойти. Когда она в начале торжественной церемонии, ослеплённая светом цветных прожекторов, всходила на сцену под громкие аплодисменты зала, и конферансье объявила, что она депутат — это слышали и видели все.
— Давайте присядем, — сказала Онки, осторожно ведя его за руку между столиками; от напряжения мышц, вызванного скованностью, она вдруг почувствовала себя уставшей.
Отодвинув ему стул, Онки усадила своего спутника за VIP-столик, накрытый для почётных гостей — он располагался на некотором возвышении над танцплощадкой и был хорошо обозрим практически из любой её точки — юного выпускника это, судя по наливным яблокам щёк, одновременно и радовало, и смущало.
