— Неплохой, — мать вздохнула, посмотрела в окно и поднялась. — На тумбочку мне его поставишь, ладно? Я лягу пораньше, а то устала чего-то я сегодня.
Она ушла, а вслед за ней, собрав и отнеся будильник, отправился спать и я.
Проснулся я поздно и несколько удивился тишине, хотя мать вроде никуда не собиралась — был выходной. Заглянул в ванную, на кухню — никого, но, подойдя к спальне матери, застыл — там тикали часы! Я побледнел. Черт! Я знал, что, кроме того будильника, часов там больше быть не могло. Я рванул дверь — никого, лишь убранная постель и… тикающий будильник! Он шел! Я схватил его трясущимися руками, не веря глазам, но сомнений быть не могло — стрелки двигались. Я бросился в кладовую за отверткой и неверной рукой почти что сорвал крышку. Сорвал и застыл совершенно потрясенный: стрелки шли, но шестеренки были бездвижны! В голове закружилось. Где мама? В страшной тревоге, с нехорошим предчувствием я выскочил во двор в чём был — в майке и трусах. Где она? Где ее искать? Но у калитки с ней и столкнулся.
— Т-т-ты куда? — она ошарашенно смотрела на мой вид, ничего не понимая. — На рынок, что ли?
И взглянула на мои руки, лицо ее вздрогнуло и побледнело — я так и выбежал с будильником.
— А… а это что?
Я лихорадочно дернулся, глаза забегали.
— А это… я вот… — я запнулся. Что я мог сказать? И глубоко вздохнул. — Я шестеренку нашел, — и выпрямился. — И починил. Да, починил.
Лицо матери просветлело.
Когда именно он появился, никто не заметил, может и с начала. Он тихо сидел в углу и молча потягивал вино, и если бы не сукин кот, вряд ли бы, наверно, такое случилось. Хотя сестра как-то кивнула мне пару раз на незнакомца — на кого-то похож, не находишь?
Свадьба была в разгаре, — женился двоюродный брат Женька, и мне на правах, а точнее, обязанностях родственника пришлось участвовать во всех хлопотах, и к концу вечера я порядком вымотался. И к тому же этот чертов Сима! С детства котов не терплю. Когда тетя Таня, Женькина мать, попросила принести из подсобки вина, я еще не знал, чем всё кончится. При выходе в зал, уже с ящиком в руках, я не заметил путавшегося под ногами теткиного любимца, — грохот был страшный. Помню только, как поднимался из лужи вина, красный от стыда и злости, готовый провалится сквозь землю. Как тихо ахнула тетка — это было последнее вино. Как молча вздохнул Женька и погрустнели гости, разглядывая битое стекло. Тут-то всё и началось: из-за стола поднялся тот незнакомец и подошел ко мне.
