Всего Корнелий Тацит упоминает о 18 процессах 23–31 гг. По годам они распределяются следующим образом: в 23 г. три процесса (Вибия Серена — отца; Карсидия Сарцедота; Гая Гракха), в 24 г. — пять (Гая Силия и его жены; Вибия Серена, Цецилия Корнута, Гнея Лентула и Сея Туберона; Кассия Севера; Гая Коминия; сестры Каты Фирмия) плюс дело Кальпурния Пизона, разбирательство по которому не состоялось из-за смерти обвиняемого; столько же в 25 г. (дела Кремуция Корда; кизикийцев; Фонтея Капитона; Секста Мария; Вотиена Монтана); в 27 г. имел место один процесс (дело Квинтилия Вара); в 28 г. — снова один (дело Тития Сабина); ещё по одному в 29 и 30 гг. (соответственно, процессы Азиния Галла и сына Германика Друза) (Tac. Ann., IV, 13, 18–21, 28–31, 34–36, 42, 52, 66, 68–71; VI, 23).[411] Ещё о четырех сообщает Дион Кассий (Dio, LVII, 22–24; LVIII, 3–5). Это дела Элия Сатурнина, Фуфия Гемина и его жены Мутилии Поиски, Муции и её родных, легата Ближней Испании Луция Аррунтия. Данные Диона не позволяют их точно датировать; ясно лишь, что все эти события произошли до казни Сеяна.
Помимо вышеназванных дел под 24 г. Тацит сообщает еще о четырех. Два из них не имели к lex majestatis никакого отношения. Платвий Сильван обвинялся в убийстве жены Апронии и, следовательно, дело было уголовным, а не политическим. В "Анналы" оно попало главным образом из-за значительности замешанных в нем лиц: тестем Сильвана был видный сенатор Луций Апроний, бывший в 15 г. легатом Германика, бабкой — Ургулания, близкая подруга Августы. Расследованием руководил сам Тиберий, который лично произвел осмотр места преступления. Привлеченный неординарностью этого происшествия (не каждый день глава государства выступает в роли следователя) Тацит уделил ему целую главу своего труда (Tac. Ann., IV, 22).
В деле Публия Суиллия оскорбление величия Фигурировать также не могло: его обвинили в получении взятки (ibidem, IV, 31). Некогда он служил у Германика квестором, но сам по себе этот факт не является достаточным основанием для предположения, что процесс Суиллия был политическим. Осудили его, по-видимому, справедливо. Вернувшись из ссылки, Суиллий сделался делятором, и при Клавдии достиг большого могущества. Считали даже, что lex Caestia против произносящих судебные речи за деньги был подтвержден именно с той целью, чтобы покарать ненавистного всем Суиллия (ibidem, XI, 1–2, 4–6; XIII, 42, 43). Карьера этого человека, познавшего многочисленные взлеты и падения, и не раз испытавшего не себе удары судьбы, должно быть, казалась Тациту весьма любопытным предметом исследования, коль скоро историк счел нужным привести несколько фактов из раннего периода его жизни, когда никто еще не предугадывал в нем знаменитого судебного оратора и всесильного доносчика.
