) (Cohen, I, p. 165, no. 807; Rushforth, p. 67, no. 51), хотя официально этот титул и не был ей присвоен (Tac. Ann., I, 14).
[403] Не любившая Агриппину Ливия, тем не менее, каким-то образом сдерживала развитие конфликта, страшась распада правящего дома.
[404] Её смерть развязала Тиберию руки.
Принцепс послал в сенат письмо, в котором обвинил невестку в высокомерии речей и строптивости духа, а её старшего сына Нерона в разврате; политических обвинений против них не было выдвинуто. Император хотел, чтобы расправу с Агриппиной и ее сыном санкционировал сенат, но сенаторы, по совету Юния Рустика, самоустранились от участия в этом деле. Тиберий разгневался настолько, что, отбросив обычное двуличие, прямо потребовал передать решение этого вопроса на его усмотрение (Tac. Ann., V, 3–5). Агриппина и её сын были объявлены врагами отечества (Suet., Tib., 53–54), и сосланы: вдова Германика на остров Пандатерию, Нерон — на Понтию. В 30 г. Нерон был вынужден совершить самоубийство, тремя годами позже в ссылке скончалась Агриппина. Около 30 г. был организован процесс против Друза, который в 33 г. умер от голода в подземелье Палатинского дворца (ibidem). Из большой семьи Германика принцепс оставил в живых только Гая: Сеян через своего клиента Секстия Пакониана уже готовил против него процесс, но не успел довести дело до конца (Tac. Ann., VI, 3, 25; Dio, LVII, 22).
С борьбой за власть внутри правящего дома связана лишь часть процессов об оскорблении величия в 20-ые годы. Немало было и других, и некоторые не менее показательны в плане ужесточения в это время императорского режима, чем расправа принцепса с Агриппиной и её детьми или дело Тития Сабина. Останавливаться на всех подробно не входит в наши намерения, но мимо одного из них мы никак не можем пройти.
В 25 г. клиенты Сеяна Сатрий Секунд и Пинарий Натта привлекли к суду Кремуция Корда за сочиненный им исторический труд, в котором он без должной похвалы отзывался о Юлии Цезаре и Божественном Августе, зато хвалил Брута, а Кассия даже называл "последним римлянином" (Romanorum ultimus) (Senec., Ad Marc., 22, 2–3, 4–7; Suet., Tib., 61; Tac., Ann., IV, 34–35). Дион Кассий (LVII, 24) сообщает, что труд Корда был написан давно, сам Август читал его и не нашел в нем ничего предосудительного. Дело всплыло только теперь, когда тенденция к перерождению сравнительно умеренного на первых порах режима обозначилась достаточно явно. В условиях набиравшего силу императорского деспотизма "История" Кремуция Корда была воспринята как протест против всей системы принципата: для римлян эпохи Тиберия убийцы Цезаря уже не были конкретными людьми, превратившись в символы борьбы против монархии.
