Молодой человек прошёл ускоренный cursus honorum, а после смерти в 12 г. до н. э. Марка Випсания Агриппы стал ближайшим помощником и зятем принцепса. Смерть внуков Августа Гая и Луция Цезарей сделала его единственным кандидатом на роль преемника старого императора: в 4 г. н. э.[249] Август усыновил Тиберия, подчеркнув политическое значение этого акта (Vell. II, 103–104; Suet. Tib., 21).
В свою очередь Тиберий должен был усыновить Германика, сына своего брата Друза. Он получил трибунскую власть на 5 лет, которая была впоследствии продлена, а в 13 г. imperium majus над провинциями. В следующем году Тиберий и Август совместно провели ценз сената: в новом списке имя Тиберия, скорее всего, было поставлено сразу после Августа (Vell. II, 94-123; R. G., 30; Suet. Aug., 63; Tib., 4–5, 7–9, 15–21; Tac. Ann., I, 3, 5).
В завещании Августа, составленном, вероятно, около этого же времени и положенном на хранение в храм Весты, главными наследниками его имущества были назначены Тиберий (2 /3 имущества) и Ливия (1 /3). Последняя, кроме того, принималась в род Юлиев и получала имя Августы. Наследниками второй степени назначались внуки и правнуки Августа, Германик с детьми и сын Тиберия Друз; за ними следовали более дальние родственники и друзья. 40 миллионов сестерциев получил весь римский народ, 3,5 миллиона — фабиева и скаптиева трибы, к которым император принадлежал как Юлий и Октавий. Кроме того, в завещании были упомянуты многие друзья и приверженцы Августа, а также влиятельные лица. Крупные суммы были оставлены войскам: по 1000 сестерциев получали преторианцы, по 500 — солдаты городских когорт, а легионеры — по 300 сестерциев. (Tac. Ann., I, 9; Suet. Aug., 101; Dio, LVI, 32).
Завещание Августа, как и более раннее завещание Цезаря, с формальной точки зрения являлось не более чем последней волей частного лица. Однако значительные денежные средства, отказанные плебсу, сторонникам и войскам, предавали ему характер официального документа, недвусмысленно указывая на Тиберия как на нового главу дома Цезарей и политического лидера римской гражданской общины. Таково было его официальное положение, когда 19 августа 14 г. Цезаря Августа не стало (Suet. Aug., 100).
Новый принципат должен был стать своего рода проверкой режима на прочность: система, до сих пор тесно связанная с личностью основателя, превращалась в самостоятельный и постоянно действующий фактор политической жизни Рима.[250]
