Тезис Э. Корнеманна о республиканизме Тиберия, высказывавшийся, впрочем, в исторической литературе и ранее, получил поддержку в научных кругах.[172] Так, в частности, по мнению Б. Левик, преемник Августа был типичным представителем своего класса, римской аристократии, политические взгляды и сословные предрассудки которой он полностью разделял. После смерти своего предшественника Тиберий оказался в двойственном положении монарха-аристократа и был вынужден постоянно наступать на горло собственной песне. В начале своего правления он попытался сочетать принципат с приоритетом сената, но попытка основать реальное сенатское правление потерпела неудачу из-за враждебности нобилитета. Крах его политической линии, враждебность общества и натянутые отношения с другими членами императорской семьи побудили Тиберия покинуть Рим и обосноваться на острове Капри, где он оставался до смерти, всё больше и больше замыкаясь в себе.[173]
Тацит, Светоний и Дион, заключает Б. Левик, представили Тиберия человеком, который не может не вызывать отвращения у их читателей. Между тем, главной чертой его политики было стремление сохранить status quo, сложившийся при Августе.[174] К подобной оценке Тиберия склоняется и Д. С. Шоттер, подчёркивающий свойственный ему пиетет перед Августом и желание поддерживать традиции предыдущего принципата.[175]
Резкая критика в адрес Тацита довольно быстро вызвала ответную реакцию в научном мире: у Г. Р. Зиверса нашлись не только последователи, но и противники, взявшие на себя защиту Корнелия Тацита от несправедливых, на их взгляд, упрёков в тенденциозности и враждебности всем прогрессивным новшествам, которые принесла с собой империя.[176] В трудах русского учёного В. И. Модестова и французского историка античности Г. Буассье впервые получил признание тот бесспорный научный факт, что резкая критика уродливых сторон императорского режима соединяется у Тацита с признанием исторической закономерности и неизбежности перехода к принципату.
"Тацит не был другом принципата, — писал В. И. Модестов, — но, с другой стороны, он знал, что восстановление прежней республики невозможно, и что в данных обстоятельствах принципат неизбежен". Не будучи сторонником империи, Тацит, в то же время, не был на стороне тех непреклонных приверженцев республики, которые предпочитали смерть с гордо поднятой головой неизбежному подчинению тиранической власти.[177]
Корнелий Тацит, по мнению Г. Буассье, был человеком умеренных взглядов, принципиальным противником крайних теорий. Идею возрождения республики он справедливо считал утопией и, в полном смысле этого слова, принял империю, хотя и осудил в своих сочинениях тиранические эксцессы Цезарей.
