– И давно ты здесь? – спросила я.
Купец почесал затылок и неловко улыбнулся. Остаточный запрограммированный рефлекс. Он вел себя со мной как с человеком, будь он неладен.
– Док знает кучу всего про хирургию, но не умеет держать язык за зубами.
– Ты поэтому за мной пришел?
– А разве ты можешь меня в этом винить?
– Могу.
– Тогда, как я понимаю, договориться о кое-каких запчастях не получится.
– Об этом тебе следовало подумать вчера.
Он кивнул.
– Справедливо. Хотя, будем честными, разве ты отдала бы мне что-нибудь?
Тоже справедливо. Не отдала бы. Я бы позволила ему поджариться в Море и забрала бы остатки.
– Нет.
– Тогда ты хотя бы меня понимаешь.
– Да.
– Так что, ты не держишь зла?
– Еще как держу, – ответила я.
Секунду он озадаченно таращился на меня, а потом заметил вмятину в металле, прямо над ядром.
– Ух, это ж сделал я.
– Ты.
– Ядро?
– Да. А что? Тебе как раз оно и нужно?
– Не-а. Мое-то как будто только что с фабрики. Заменил полгода назад. У меня проблемы с процессором и оперативной памятью. А как твои?
– Все тип-топ.
– Мда-а-а, дерьмово, – протянул он. – Похоже, этот город и впрямь недостаточно велик для нас.
Не очень умное замечание.
– И мы правда собираемся это сделать? – спросила я, и все сочленения напряглись, приготовившись к обороне.
Повисла долгая и напряженная тишина. Потом Купец посмотрел на свою поврежденную руку.
– Нет, – сказал он. – Не собираемся.
Мудрое решение. Того из нас, кто выжил бы, все равно отключат по местному закону, прежде чем Док успеет его подлатать. В городе мы оба защищены законом. Но с той минуты, как мы окажемся снаружи, придется оглядываться через плечо, пока соперник не сгорит.
– А у тебя случайно запасное ядро не завалялось? – спросила я.
– Не-а. Да я бы и не отдал, даже если б было.
Он посмотрел на бурную городскую суету, на вливающихся в поток прохожих беженцев, пытающихся найти место, где можно пристроиться, продающих то, что притащили с собой, в условиях неожиданно оживившейся экономики.
– Посмотри на нас, Неженка. Два четыреста четвертых, отсчитывающих время до того момента, когда мы сгорим. Мы не предназначались для трудностей. Потому нас и осталось так мало. И то, что мы до сих пор здесь, говорит о нас двоих очень многое. Хотя мы никогда друг друга не любили, я больше не чувствую себя таким чудовищно одиноким. Но все же приятно знать, что мои лучшие детали не окажутся в твоем теле.
Он кивнул и пошел мимо меня по шатким мосткам, чтобы в последний раз узнать у Дока – вдруг каким-то чудом кто-то продал тому нужные детали.
