— Слыхали, слыхали, — вяло отзывался шахтер. — Сам кто такой будешь?
— Мы — выездная комсомольская бригада московского органа «Производственная газета».
Петр, услыхав знакомое название, сначала от тщеславия чуть не выскочил спросить: не знают ли они там, в газете, его брательника, Соустина Николая? Но вовремя спохватился и даже забился за других поглубже, чтобы не особенно кидаться в глаза.
Комсомолец распалялся все больше:
— Скажем, сообщил ты им про свой промфинплан, какая у вас на шахтах выработка, как протекает ударничество, соцсоревнование? Какую продукцию угля даете вы стране? У вас промфинплан до забоя доведен? Ты цифры свои знаешь?
— Слыхали, слыхали, наскакивали такие… Тебе бы вот в деревне пожить…
— Эх, хромает у вас, видно, культработочка в Челябинске! Ты нам дай-ка адресок на всякий случай, мы это дело у вас провентилируем. Вопрос-то какой, — изумленно обратился бахилистый парень к спутнику, — вот где связь индустриального предприятия с процессом коллективизации!
— Ладно, пиши, пиши, не боимся! — пасмурно приговаривал шахтер.
Баба смотрела на комсомольцев с тревогой. У Тишки, спрятавшегося на свою полку, замирало сердце за шахтера. Такие же вот, молоденькие и злые, в ремнях, пришли и забрали безо всяких Игната…
Комсомолец сказал:
— Мне твою фамилию не надо, а вот как село-то прозывается? В кооперативе у вас, наверно, компанийка теплая подобралась! Явно держат курс на срыв партийной линии.
Шахтер оживился:
— Насчет компании — верно, я скажу, ты запиши.
— А сам-то… На чутье должен был взять.
— А я бы не взял? Тут колгота, с ребятишками, с барахлом в два дня надо обернуться, работа не ждет…
Петр едко наблюдал: «Подмазывается, когда на бас взяли…»
Когда комсомольцы ушли, он посластил шахтеру:
— Верно, что в деревню бы их, на наше место. Давеча я проходил, а у них колбаска на столе.
Шахтер смолчал, только окинул Петра, показалось, пытливо-неприязненным взглядом. Петр спохватился — не переложил ли лишков? — и, чтобы загладить, посочувствовал, что вот какую мэку с ребятами да с багажом приходится принимать, да еще в несусветный эдакий мороз. Тяжело будет с семейством, после своей избы, в бараке-то…
И опять получилось невпопад. Бараков там, на «Челябугле», мало, живут, особенно семейные, в стандартных, сказал шахтер, квартирках; семейству будет идти паек, а ребятишкам в школе — даровой горячий завтрак. Рассказал еще про то, сколько можно нагнать при перевыработке, про талоны на мануфактуру. Он бы давно все семейство к себе перетянул, — оно и выгоднее, и к себе поближе, и ребята свет увидят, — да вот баба за родню все держалась.
