А потом случилось вот что. Какой-то парень, когда мы стояли на светофоре, высунулся из окна и сказал:
— Привет, красотка! Тебя как зовут?
Я посмотрела на Наташу, она говорила по телефону.
— Я к тебе обращаюсь, — сказал парень и подмигнул мне.
Ко мне? Ничего себе! Пока я думала, что нужно в таких случаях делать, загорелся зелёный, и парень уехал. На прощание он крикнул:
— Пока, кареглазая!
А ведь ему, наверное, лет двадцать!
— Вот видишь, у тебя уже поклонники, — сказала Наташа и засмеялась.
Мне вдруг стало так радостно, что захотелось её обнять! А потом вскочить на ноги и ехать стоя, и махать руками прохожим, а ещё петь — чтобы совсем как в каком-нибудь американском клипе!
Наверное, Наташа это почувствовала, потому что она прибавила газу и врубила на полную громкость музыку.
По сторонам замелькали машины, деревья, люди, дома. Я ехала и смотрела на себя в зеркало. И не узнавала себя.
* * *
— Лиза, а когда мы умрём?
— Каждый умирает тогда, когда должен.
— Но ты же сама говоришь, что мы никому ничего не должны.
— Значит, мы не умрём никогда.
Бабушка планирует залезть в хрустальный гроб, как принцесса, и уснуть там где-то на сто лет. Когда люди, у которых хранится ключ от гроба, умрут, Лиза наконец сможет ото всех отдохнуть.
Баба Лиза собирается жить вечно. А для этого нужно много сил.
* * *
— Что это такое, а? Откуда все эти вещи?
— Мы ездили по магазинам…
— Мы? Кто это «мы», позволь полюбопытствовать?
— Мы с Наташей. С Натальей Юрьевной.
У мамы глаза становятся узкими щёлками, как у покойного Жозефины.
— Так-так… — тянет она. — И что, вот эту мерзость на твоей голове тоже Наталья Юрьевна устроила?
— Это не мерзость! Это тренд сезона, ты не понимаешь.
— Ну, конечно, мать у тебя глупая, совсем ничего не понимает! Ты хоть знаешь, что от краски волосы выпадают?
— Это в твоей молодости они выпадали, а теперь есть специальные краски, щадящие. Они и седину закрашивают.
Мама нервно касается рукой своих волос. Потом она берёт мои пакеты и вытряхивает их содержимое на диван. Вниз беззвучно сыплются юбки, платья, колготки, красивое нижнее бельё… — листопад в тихую безветренную погоду.
— А ты, я смотрю, не теряешься — прибарахлилась. Не совестно тебе подачки от этой… принимать? — мама осекается.
— Нет, не совестно, — отчеканиваю я. — И это не её подачки, это куплено на папины деньги. Это подарок к новому учебному году.
— Серьёзно? — ухмыляется мама. — А я-то наивно полагала, что к новому учебному году тетради с учебниками принято покупать, а не тряпки.
