После ленча я предприняла еще одну попытку копнуть поглубже историю Виксберга и получила в качестве справочного материала… что бы вы думали? Старинный мюзикл под названием «Шоу на пароходе». Подобными «историческими справками» я наслаждалась целый день до самого вечера - старыми бродвейскими мюзиклами о золотых деньках, царивших до того, как Северо-Американская Федерация распалась на составные части. Похоже, людям в те времена жилось совсем неплохо. Мне-то уж точно было весело: я посмотрела и послушала, кроме «Шоу на пароходе», «Студента-принца», «Мою прекрасную леди» и отобрала еще дюжину оперетт на будущее. (И это называется «ходить в школу»?)
На следующий день я решила сразу после завтрака взяться за серьезное изучение профессиональных вопросов, в которых чувствовала себя не слишком уверенно. Раз уж, думала я, мои учителя составили для меня программу и я ее вот-вот получу, у меня явно не будет больше времени на обучение по собственному выбору: я отлично знала, что обучение в системе Босса может запросто составлять двадцать шесть часов в сутки. Но за завтраком Анна спросила меня:
- Фрайди, не могла бы ты рассказать мне о влиянии Луи Одиннадцатого на французскую лирику?
У меня кусок в горле застрял.
- Ты что, издеваешься? - спросила я, откашлявшись. - «Луи Одиннадцатый» для меня - название сорта сыра. А единственное французское стихотворение, которое я помню, это «Мадемуазель из Арментьера». Устраивает?
- А мне профессор Перри сказал, чтобы я тебя спросила.
- Он тебе голову морочит.
Старикан Перри недовольно глянул на меня поверх очков, когда я явилась в библиотеку.
- Прошу прощения, профессор. Это вы сказали Анне, чтобы она справилась у меня относительно влияния Луи Одиннадцатого на французскую лирику?
- Что? Да-да, конечно… Только, пожалуйста, если вас не затруднит, не отвлекайте меня сейчас, прошу вас. Очень, понимаете, запутанный кусок программы…
Он опустил голову и углубился в изучение компьютерных распечаток, начисто забыв о моем существовании.
Не зная, на кого злиться, я села за столик и запросила у компьютера данные о Луи Одиннадцатом. О поэзии я не узнала ни черта - насколько я успела уловить, Король-Паук за всю жизнь не срифмовал даже «ton соп» с «c’est bon»[29], да и особым меценатом не числился. Но зато я почерпнула массу сведений о политической обстановке в XV веке. Уйма жестокости. Дворцовые заварушки, убийственно напоминавшие ребячьи ссоры и драки, знакомые мне по приютским временам.
