— Здоровье бережешь, небось рожать собираешься? Мож, прям щас заделаем детишек, а? Сочная цыпочка! Давай, детка, сними тряпки! Покажи, что под ними!
Ну все, попала. Вежливо отшутиться, мирно разойтись — дохлый номер. Не стала и пробовать. Рванула с места наутек с воплями «Пожар, горим!» — пока отморозки не подошли ближе. Они аж опешили, как шустро я дала деру и как громко заорала. Это дало мне фору.
Бежала изо всех сил и благодарила все высшие силы за привычку одеваться удобно, по-спортивному, везде, кроме сцены. Вот весело сейчас было бы удирать от этого отребья на шпильках и в узкой юбке.
Я надеялась — увидев мою скорость, гопники быстро отстанут. Тем более орала я во всю мощь профессионально поставленного голоса. Кто-нибудь непременно услышит и придет на помощь. Как бы не так.
На улице ни души, а вслед несся топот тяжелых подошв по асфальту и выкрики: «А ну, стой!» Припустила еще быстрее, хоть думала, быстрее уже нет сил.
Ох, мамочки! Вот вам и безопасный район! Никогда в жизни больше не пойду здесь пешком ночью! Если эту ночь переживу.
Я бежала и бежала, теряя силы и дыхание. Преследователи не отставали.
Впереди показался высокий забор из чугунных прутьев. Один прут слегка согнут, и в заборе образовалась небольшая дыра. Худышка вроде меня протиснется, а здоровенный жлоб — нет. Правда, они могут перебраться через забор — но это дольше, и я получу еще фору.
Деваться некуда — на улице глухо и безлюдно, отморозки не отстают, бежать по прямой все труднее. За забором — заброшенный чугунолитейный завод, где я не раз лазила с компанией в детстве. Там можно спрятаться или запутать следы.
Нырнула меж прутьев. Оглянулась наскоро. Гопники остановились, обсуждая громко и с матом, как перелезть через забор. Больше время не теряла — повернулась и побежала прочь. С другого края должна быть еще одна дырка, через которую мелкие шалопаи и пробирались сюда.
Собралась рвануть туда — но тут за спиной вновь раздались голоса преследователей. Недолго они справлялись с забором. Что за настырные выродки! Я бросилась внутрь здания. В лабиринтах цехов оторваться легче, чем на открытом пространстве.
Сквозь разбитые окна проникал лунный свет. Казалось, не я бежала, а огромные помещения, полные пыли и шлака, проносились навстречу. Топот и мат опять настигали меня. Я даже не смотрела, куда несусь. Страх того, что отморозки со мной сделают, если догонят, подхлестывал нещадно.
Сердце стучало как бешеное, дыхание стало перехватывать. Вдруг потемнело в глазах. Сознание помутнело. Я почувствовала, что теряю координацию и вот-вот упаду.
