Свежо и простенько дремала сонная земля, уютная и немного еще стылая от недавно ушедшей зимы. Бесконечно часто видел он эту картину мальчишечьими глазами, жадными юношескими, крестьянскими расчетливыми, и каждый раз по-иному, все внове, хотя здесь, на первый взгляд, ничего не менялось.
Грустью веяло сегодня от старых Лужков. Давнее-прошлое угадывалось в этих почерневших от времени избах; они застыли рядком на короткой улице. Дома, сараи, пашня по левую сторону от реки, туманные сараи за деревней, где недостроенный навес и скотник — все это выросло, похоже, вместе с лесом, огородами, с лугом и с речкой и составило одно неразрывное с небом, с начавшей зеленеть землей. Все дышало тихим покоем, все жило привычной глубинной жизнью. Люди не нарушили природной красы, не потеснили ее, хотя копошились здесь целое столетие; умудрились провести свет и наставить на крышах антенны, притащить машины и тракторы, построили жилища. Думалось — навсегда. И трудно было даже представить себе все окружающее без деревни. Уйди отсюда люди — и в природе что-то необратимо переменится. Развалятся избы, зарастут пути-дороги, лес покроет пашню, и сделается на этих угорьям точно так же, как было тысячу лет назад, до Ярослава, до предприимчивого Гостомысла, до заселения Русской равнины…
Нет, невозможно. Ничто в природе не может пятиться назад. Это противоестественно, как невозможны и беспечные перескоки через природные законы, которые мы знаем далеко не полно. Скорее, мало чего знаем.
Тут Савин вспомнил, как два года назад ездили они с Дьяконовым на видавшем виды колхозном газике в Поповку, что в нескольких километрах от Кудрина за рекой Званей, в которую, впадает ихняя Глазомойка. Потянуло их глянуть на угодья — нет ли там приличной травы на мокром лугу или на заброшенной пашне. Картина открылась нерадостная. Пять уцелевших домов стояли, полускрытые неряшливой ольхой и старыми ветлами. Где крыша провалилась, где двери сорвало. Все окна выбиты, они смотрели на белый свет черными глазницами. Какие-то шустрые искатели старины успели посдирать не только резные наличники с окон, но и кружевные карнизы из-под крыш, вырвали из печей дверцы, их теперь и за большие деньги не купишь. В одном порушенном доме резко орали одичавшие коты, их зеленые глаза недобро светились из чердачного окна. На огородах поднялись крапива, репейник и лебеда, жирно выделялся нахальный конский щавель. Пахотные участки сплошь поросли желтой сурепкой. Яблонные ветки в садиках за домами поникли, опутанные цепкой паутиной листовертки.
