Катерина отрицательно затрясла головой. А Игорь приобнял Петюню и подтолкнул его к выходу из зала:
— Будем, Петюня, будем!
В крошечной кухне они быстро соорудили стол с бутербродами, крепким чаем. Петюня, морщась от резкого дневного света, пошарил где-то у себя за спиной, за скамейкой, и вытащил наполовину пустую бутылку. Или наполовину полную. Это из анекдота про оптимиста и пессимиста.
— Игорилло, по рюмашке. — Петюня не спрашивал, утверждал. — Мне для поправки здоровья, тебе — для радости.
Кузнецов поморщился, попытался отказаться, но Петюня и слушать не хотел. И отстал от него только тогда, когда тот кивнул: черт с тобой, наливай! Он при этом виновато посмотрел на Катю, мол, видишь как, не отказаться. Почему-то именно этот момент и это его виноватое лицо она потом всегда вспоминала, когда думала об Игоре, о том, что с ним случилось и как все могло бы быть, если бы…
Сослагательное наклонение, если бы да кабы… Как часто мы прибегаем в жизни к нему, когда начинаем анализировать ситуацию. У него и нет другого предназначения, кроме как указывать на возможность. «Возможность» — можно бы, было бы. Звучит, как предупреждение. Запоздалое. Увы, действие уже произошло.
* * *
О том, что Игорь Кузнецов тяжело болен, Катерина поняла не сразу. Первое время они встречались не так часто, и заметить этого она не могла. Он увлеченно работал, и его всегда можно было найти в одном месте — в театре. У них там вообще был какой-то сумасшедший дом. Спектакли и репетиции понятно, но остальное-то время зачем торчать в этих стенах?!
— А ты представляешь, как нам всем вместе хорошо? — говорил он ей. — У меня сейчас на земле только три точки притяжения: театр, мама и ты.
Он и жил на три дома. Всю неделю в театре и у мамы, выходные — у Кати. Эти три параллельные линии одной жизни практически не пересекались. Они, конечно, бывали вместе в гостях у мамы или Катерина встречалась с ней в театре.
Нельзя сказать, что они не нашли общего языка, как раз напротив — нашли. Но он умело руководил процессом, не давая праздникам плавно переходить в будни. Поэтому не было у Катерины никаких конфликтов с его мамой, не делили они любимого мужчину, не рвали на куски. Однажды он признался Катьке, что страшно благодарен ей за это.
— Я бы не выдержал и ушел бы от той и от другой, если бы вы стали из-за меня ссориться, — сказал он. — Это так глупо. Тем более, что я ничей.
Катька закусывала губу от обиды. Ну как это ничей
