Мейер еще не понимал, куда клонит Печкур, но уже начинал догадываться, что в голове опытного подпольщика созрел какой-то план… Но какой? Что можно сделать в таком сложном, почти безвыходном положении?
А Иван Иванович продолжал:
— Меня так или иначе арестуют — сюда ли за мной пришлют или по возвращении в депо… Ты, Павел, ткнул он пальцем в промокший мундир Полищука, — один пока вне подозрений и будешь по-прежнему играть роль связного. А вот Сергей Сергеевич, Курбанов с Алехиным… — Печкур минуту раздумывал. — Для них сейчас самое главное — не потерять «доверия» у господина Клецке, даже больше того — нужно его закрепить. Чуете, хлопцы, куда клоню?..
Мейер и Полищук были поражены железным самообладанием этого человека, но на последний его вопрос оба недоуменно развели руками.
— Не чуете? Ну так слушайте.
Иван Иванович обнял товарищей за плечи и тихо, вразумляюще начал им что-то втолковывать. Окончив говорить, спросил только: «Кто за?» — и первый поднял руку. На секунду позже это сделали Мейер и Полищук.
Парный немецкий патруль простучал по шпалам коваными сапогами и свернул за гидроколонку. Почтительно и безответно откозыряв патрулю, мимо него прошел Полищук. Он спешил в конторку, где собирались дежурные паровозные бригады. По дороге отметил про себя, что после ареста Веры Ивановны, Клецке ввел внутреннее патрулирование в дневное время, удвоил состав патруля. «Да, подготовить крупную диверсию было бы, пожалуй, невозможно», — подумал Павел, лишний раз убеждаясь в правоте Печкура. Но удастся ли задуманный им план?.. Теперь все зависит от того, сумеют ли ребята не сорваться, четко разыграть не свойственные им роли. Ох, и трудно им придется. Пожалуй, куда проще закладывать мины в топку, толкать в буксы-песок, а тем более выходить из леса навстречу врагу с оружием в руках. Павел вздохнул, нервы его напряглись, но он тут же взял себя в руки. «Сейчас и от моей уверенности многое зависит…».
Поодаль за кругом слышался стук молотков. У открытых настежь громадных полукруглых ворот стоял паровоз с высоко расположенным котлом и короткой трубой. Раздавались гортанные голоса. Это немецкая бригада готовилась в рейс. Промывальщики с длинными рукавами бродили по площадке, а из люков бежала вода, била по колесам, заливала раму и темную от мазута землю. Ноздри Павла защекотал сладковатый, неприятно-чужой запах сигареты, и он невольно поморщился.
Вновь его охватила тревога. Не эти ли поведут «черный эшелон». Нет, навряд ли. Немецким бригадам и без того много работы, их не хватает: днем и ночью идут на Восток военные эшелоны. Полищук стиснул кулаки-там, впереди, Москва… Ну ничего, не взять гадам столицы. Из проходящих здесь эшелонов не каждый доходит до места назначения, не зря колдуют у паровозов да под вагонами наши слесаря, осмотрщики… У Красной Армии есть и еще помощники в тылу у гитлеровских банд!.. И он, Павел Полищук, гордится тем, что принадлежит к ним. Вот если бы эти мордастые охранники в касках чуть не до подбородка знали, с какими мыслями проходит мимо них молодой «полицай»!..
