В след за стариком они вошли в длинный коридор-кишку. Проход, явно сделанный руками человека, за сотни… тысяч лет стремился принять свой истинный облик. И ему, судя по количество наплывов на стенах и своде, как остро торчали сталактиты и возвышались сталагмиты – никто не мешал.
Только сейчас, в тесноте каменного пути, Хаджар ощутил острую нехватку чистого неба над головой.
Будучи в темнице, он не особо осознавал себя находящимся под землей. Сейчас же понимание этого факта ударило по голове тяжелым, пыльным мешком.
Хаджар, на радость мальчишке с дубинкой, слегка покачнулся и сильно порезался о стала-как-его-там. Удержавшись от вскрика, ловким движением ладони, Хаджар поднял с земли маленький осколок в форме иглы.
Это движение не заметили слуги, но не внимательный Эйнен.
После короткого обмена взглядами, Эйнен показал пальцами букву из алфавита своей родины. В циферном эквиваленте она равнялась “трем”. Хаджар тут же пожалел, что не научил островитянина языку жестов…
Оба они прекрасно понимали, что даже если им удастся каким-то чудом перебить слуг и старика, то побег все равно будет обречен на провал. Они понятия не имели где находились. Их шеи сжимали рабские ошейники, снять которые можно было только при помощи специальной печати.
С другой стороны, не попытайся они сбежать, после – перестанут себя уважать.
На первом же повороте, Эйнен показал “один”. Хаджар ответил легким кивком головы. Он понял на что намекал Эйнен.
Второй поворот они миновали в той же тишине и неспешной ходьбе. Видимо, только один из семи слуг желал причинить вред чужакам. Что мальчишки, что старик Салиф, старались поддерживать тот темп, при котором путешествие не затянется на вечность, но и пленники смогут не спотыкаться.
Стоит отдать должное Эйнену с Хаджаром – уже спустя пять минут они свободно владели своими телами. Сказывали годы тяжелых тренировок и высокие ступени развития среди практикующих.
Как только вперед появился третий поворот, островитянин сделал вид, что споткнулся. В эйнене явно погибал великий актер. Он вполне правдоподобно пошатнулся, полоснул лбом по каменной стене, оставляя за собой полосы крови и кожи. Кровь брызнула во все стороны.
Только неопытный полагает, что больше всего крови будет если порезать торс. На самом же деле – лицо. Такое впечатление, будто где-то на голове спрятано еще несколько невидимых артерий.
