На этих постаментах возвышались от одного, до пяти столпов. Покрытые кровавыми корками, они порой издавали не самый мелодичный железной звон. Это ветер качал закрепленные на них кандалы и колодки.
У Хаджара перед глазами появилась почти забытая сцена из, казалось бы, прошлой жизни. Это был один из последних дней его жизни в роли музыканта борделя. Тогда он шел по рынку и стал свидетелем того, как стражник до смерти забил несчастного старика и его внука…
– Остановитесь! Постойте!
Не сразу Хаджар понял, что это вовсе не призраки прошлого тревожат его сознание. По мостовой, в сторону столпов трое стражников за волосы тащили полураздетого мужчину. Тот что-то кричал, пытался отбиваться, сдирая кожу с рук беспомощно стуча ими о латные рукавицы стражников.
Еще двое держали за руки побитую, покрытую синяками и ссадинами девушку. Сперва могло показаться, что именно мужчина её избил, но… учитывая кровавые змейки на внутренних сторонах бедер, учитывая порванную ночнушку, разбитый дом позади них, и абсолютно замасленные глаза стражей, становилось понятно, почему в городе больше не было разбойников.
Все разбойники каким-то чудом умудрились оказаться внутри доспехов с королевским гербом.
Мужчину привязали к столбу и один из стражей развернул хлесткий кнут. Тут же захлопнулись ставни и окна соседних домой и на улице стало еще тише.
Свистнуло острое жало кнута, но крика мужчины так и не последовало. Его остановила сильная рука.
Хаджар стоял в отдалении и так не мог понять, почему он не сдвинулся с места. Почему не помог мужчине. Но, все же, он был благодарен Небесам за то, что те послали иного спасителя.
Вернее – спасительницу.
На площадке, покрытой той же кровавой коркой что и стобы, стояла высокая девушка. Развевался по ветру её лазурный плащ. Из-под такой же широкополой шляпы, как и у Хаджара выглядывали ярко-золотые, густые волосы. Роста она была такого, что любой мужчина нашел бы его идеальным.
Глупый наряд, смесь костюма военных офицеров и гражданских чиновников, не могли скрыть женственных и манящих изгибов. Кожаные штаны же и вовсе подчеркивали все то, что они и должны подчеркивать у женщин.
Разобрать лица не получалось, но одна лишь фигура незнакомки могла свести с ума любого. Разве что – кроме Хаджара. За время, проведенное с Нээн, он охладел к красоте как к таковой. Она все еще пробуждала в нем какие-то животные инстинкты, но их было легко перебороть.
– Что ты себе позвол…
