У Мэй защемило сердце. Она всё ещё очень скучала.
До реки оставалось идти всего ничего. В воздухе витал причудливый, кисловато-острый аромат дыма и смолы, приправленный ноткой рома из дока Вест-Индия, и отчётливый запах воды. С этой реки всё началось, по ней дедушка, папа и дядя Хуань приплыли в Лондон много лет назад. Мэй брела, разглядывая тёмные силуэты бесчисленных подъёмных кранов и мачт.
Прохожих здесь было на порядок больше, чем в Чайна-тауне, и Мэй пришлось обежать мальчишку, который продавал газеты за пенни; протиснуться между лошадьми с телегами, нагруженными деревянными ящиками; между конторскими служащими, шедшими на таможню; босыми ребятишками, шнырявшими в толпе, и рабочими, выносившими с корабля груз: мешки с зерном, огромные мотки верёвки и длинные доски. Все были заняты своим делом, и никто не обращал внимания на маленькую девочку с корзинкой.
Мэй немножко расслабилась и осмотрелась. Обычно река была серой, но сегодня июньское солнышко окрасило её в синие и зелёные тона, и она весело мерцала серебром. Над головой кричали чайки, из труб на другой стороне реки валил дым, по воде скользили пароходы, парусные корабли, баржи и каботажные суда[7]. Мэй даже расстроилась, когда подошла к лавке сапожника, и ей пришлось отвлечься от всей этой красоты.
Добродушный краснолицый сапожник чуть ли не всё свободное время проводил в таверне «Семь звёзд».
– Ты за обувью своего братца, мисс Мэй? Вот, держи. Как новенькие! – сердечно воскликнул он и протянул ботинки. Мэй уже хотела их забрать, как вдруг сапожник отдёрнул руки, чем очень сильно её удивил.
– Передашь от меня кое-что своему отцу? – попросил он, понизив голос, и его обычно весёлое лицо помрачнело.
– Конечно, – ответила Мэй.
– Только отцу, хорошо? Больше никому ни слова. Даже твоему негодному братцу.
Мэй кивнула, глядя на него с нарастающим любопытством.
Сапожник помедлил, а затем произнёс еле слышно:
– Скажи ему, что он вляпался.
– Что?
– По самые уши. Он всё поймёт. А теперь беги, милая, и будь осторожна.
Последние слова он произнёс весьма загадочно. Это было не обычное «до свидания», сапожник пытался её о чём-то предупредить. Мэй даже представить себе не могла, о чём именно, но по спине, несмотря на тёплую погоду, пробежал холодок.
До этого оживлённый порт предстал перед Мэй совсем иным. Матросы и грузчики спешили обратно в Чайна-таун. Какой-то пьяница вывалился из двери таверны, прошёл прямо перед ней, уронил бутылку на землю и громко выругался. Мэй поспешно его обогнала, но тут её окружили оборванцы – один, самый маленький, пытался отвлечь, дёргая её за подол, а второй тянулся грязной ручонкой к корзинке. Но Мэй выросла в Ист-Энде и знала, что делать: она оттолкнула вора, нахмурилась и принялась кричать как можно громче: «А ну прочь! А не то позову констебля!», пока они не убежали и не скрылись в толпе.
