Золотые солнечные лучи, танцуя, скользнули по закрытым векам Киры — она нежилась в удобном кресле, греясь на солнце. Единственными звуками, нарушающими тишину, были пение птиц, жужжание пчел и крик петуха вдалеке — хотя было уже далеко не утро. Подумать только, она уехала из промозглой английской осени туда, где тепло даже в октябре. Но это еще не все — она в поместье Маттео Валенти в Умбрии, где на многие акры раскинулись оливковые рощи и виноградники, а вокруг величественной стеной стоят горы и неподалеку синеет озеро. Маттео пояснил, что здесь, в его летнем поместье, Кире следует привыкнуть и акклиматизироваться, прежде чем он отвезет ее в Рим. Она не совсем поняла, что он имел в виду, но была слишком измучена, чтобы возражать. Прошла уже неделя с момента их приезда, и большую часть этого времени Кира проспала — а остальное время проводила с Сантино. Ей казалось, что она перенеслась в какой-то роскошный спа-салон, искусно спрятанный в сельской местности — вокруг, точно занятые делом муравьи, сновали бесчисленные работники, заботящиеся о поместье.
Первым делом Киру волновали исключительно практические вопросы, и о своем эмоциональном состоянии она даже не думала. Например, она переживала из-за того, что скажет Маттео, узнав, что она не кормит ребенка грудью. Однажды она даже начала рассказывать ему о том, каково ей было после родов — отчего кормление грудью даже не рассматривалось как вариант, — и ей показалось, что в его темных глазах мелькнуло нечто, похожее на понимание.
— Так будет легче, — произнес Маттео, пожимая плечами. — Легче для няни.
Как он все же порой холоден — хотя и прав. Несмотря на свое первоначальное сопротивление, Кира была благодарна Маттео за его идею с няней. Сразу после приезда он нашел трех женщин и устроил ей собеседование с ними. Все эти дамы выпустились из лучших учебных заведений Италии и бегло говорили по-английски. Задав им миллион вопросов и понаблюдав за каждой в общении с малышом, Кира выбрала Клодию, спокойную женщину среднего возраста. Отчего-то ей хотелось доверять больше других. И с тех пор Кира наслаждалась лучшими моментами материнства — укачивала и купала своего сына, а еще гуляла с ним по поместью, в то время как Клодия вставала в три часа ночи, чтобы покормить малыша. Наконец-то можно было поспать — прилетев, Кира ощущала себя точно зомби, и перелет отнюдь не способствовал улучшению ее состояния, хотя путешествовали они на личном самолете Маттео, а в аэропорту их встречал лимузин — подобный тому, что когда-то водила Кира. Поездка на машине вспоминалась ей, как сон, запомнился момент, когда Маттео начал рассказывать про древние ворота и другие достопримечательности местности. В голосе его послышалась гордость, и это была единственная эмоция, которую удалось уловить Кире. Она пожалела, что Сантино слишком мал и не может по достоинству оценить рябь, пробегающую по серебристой листве оливковой рощи, — деревца были украшены спелыми плодами и готовы к сбору урожая, а золотисто-коричневые гранаты свисали с ветвей, точно рождественские шары.
