— Бабуль… давно у тебя этот кинжал?
— Ножик-то? Ой, давно, года три уже — и не затупился за это время совсем, можешь поверить? Я пока не приноровилась, все руки себе изрезала. Но заживало на удивление быстро — чуть ли не на следующий день. Вот что значит мастерская работа, сейчас уже таких вещей не делают.
— А как он у тебя оказался?
— Постой-ка, — задумалась Вера Георгиевна. — А, так его же вместе с твоими вещами отдали в больнице. Я поначалу думала, из ребят кто-то забыл, но никто так и не признался.
Ошибки быть не могло — в руках у бабушки был тот самый кинжал. Хвитинг. Который торжественно вручил ей в Запределье маг Искобальд перед тем, как она отправилась в подземный лабиринт. Сашка осторожно взяла холодный клинок. По матово поблескивающей стали струились рунические письмена. Вот этот последний знак — круг с двумя сходившимися линиями — проявился как раз тогда, когда она впервые взяла в руки оружие, выкованное из небесного железа. Он означал «смерть, тяжелая утрата» или «единорог» — что именно определяло правильное прочтение, Искобальд так и не разгадал.
— Тогда, ночью, когда тебя нашли без сознания, ты была в маскарадном костюме — не то пажа, не то маленького принца, — пустилась в воспоминания бабушка. — Мне в больнице все свертком и отдали. Я сунула в кладовку, даже не разворачивая, да и забыла — не до того было. А потом за вареньем полезла да случайно и наткнулась — ба-а-атюшки! Ах, там же еще зеркальце было, на ракушку похожее. Куда же я его прибрала? — наскоро вытерев руки о фартук, бабушка ушла в спальню и вынесла перламутровую раковину. — Ты уж не сердись, костюм-то я Зое Михайловне отдала — он ее внуку в самый раз пришелся, на школьном карнавале первый приз получил…
Сашка слушала вполуха. Кольцо. Клинок. Зеркало. Значит, все правда. Все было на самом деле. И Заповедный лес, и лесное братство, и кровавая битва, и предательство Тобиаса, который прошел с ней рука об руку до сердцевины подземного лабиринта, где разлились молочные воды зеркала судеб. А ведь ей почти удалось убедить саму себя, что все это было горячечным бредом: упала с лошади, потеряла сознание — вот и привиделось. И что на самом деле есть только повседневный, обжитой мир — с будильником, школьной зубрежкой и утренней толкучкой в метро. Мир, где Антон Павлович может легко объяснить суть самых таинственных явлений, опираясь на логику и жизненный опыт.
На следующее утро Сашка, разумеется, проспала — так пока и не перестроилась на уральское время. По-быстрому сполоснула лицо, пригладила растрепанные кудри, натянула узкие джинсы и белую льняную тунику. На ходу сунула в школьный рюкзак термос с крепким сладким чаем, кулек с пирожками и несколько мелких кислых яблок — до вечера точно хватит. Подумав, взяла еще легкую куртку — вдруг дождь в горах застанет.
