— Может быть.
Удивительно сколько оттенков имеет живая человеческая речь, порой интонация меняет смысл слов на совсем другое значение. Прозвучавшее «может быть» переводилось как «спасибо, нет».
Мастерство отказа было доведено Надеждой до совершенства уже давно, ещё в школе. В её арсенале имелись парочка вежливых, несколько видов правдивых и один категоричный отказ. Этим арсеналом пользовались и Надины подруги, как говорила Лариса: «Надь, сделай так, чтобы он отстал».
Слывя резвушкой и хохотушкой, юной Наде часто приходилось быть в центре внимания учителей и одноклассников. И те и другие требовали от девочки примкнуть к ним. Взрослые жаждали видеть Надю в рядах упорядоченных и дисциплинированных масс, ровесники, наоборот, толкали на нарушение любых норм, рамок и морали. Очень рано девочка поняла, что следовать за кем-либо, вопреки внутренним желаниям, чревато дискомфортом в душе. Пришлось совсем юной особе научиться защищаться, чтобы проплывать между Сциллой и Харибдой, не примыкая ни к тем, ни к другим, пытаясь следовать зову внутренней гармонии.
С годами отточив и усовершенствовав своё умение давать отпор, Надя добилась независимости от мнения окружающих, она была той кошкой, которая гуляла сама по себе. Если требовалось кого-то отшить или добиться справедливости, тут Надежде не было равных.
Правда, у этого бесспорного достоинства был один, но весьма существенный недостаток, оно не имело обратного хода, то есть высказав что-то в жёсткой форме, нельзя было сделать вид, что ничего не случилось. Почти никто не предлагал что-либо дважды, а иногда Наде хотелось поменять своё решение.
Тем временем, умение дать отпор превращалось в искусство, всякие Хачики и Салюмы, Витьки и Костяны, красивыми колоннами уходили за горизонт.
Трудно сосредоточиться на работе, когда голова занята чем-то другим. Актёры забывали текст, осветители спалили какую-то тряпку, вонь стояла ужасная, а Надя уже дважды забывала поменять цифры на хлопушке.
Целый день в курилке говорили только о корпоративной вечеринке, если по-русски то попойке, ею открывался сезон новогодних праздников, а заканчивалась эта вакханалия обычно аж тринадцатого января — встречей Старого Нового года. Правда, некоторые индивидуумы с крепкой печенью продлевали сие безобразие до Крещения.
Именно поэтому Надежда, в узкой и довольно короткой юбчонке, думала не о том, чтобы справиться с доверенной ей работой, а внимательно вглядывалась себе под ноги, чтобы не зацепиться тоненькими каблучками за провода и не выступить тем самым в качестве клоуна «на разогреве» публики.
