Это бедный котенок упал в яму и кричал оттуда!
Если б ты знала, что это за яма! В ней вода, и грязь, и какие-то кости, тряпки. И все это перемешано в такую жижу — лучше не рассказывать. Баба Зоя говорит, яму давно пора засыпать и вырыть новую, да некому: только за водку, а водки у нее нет.
Мемуарр, бедняга, пытался выбраться, но яма глубокая, края скользкие, его прямо засасывает в эту грязь, как в болото.
А дотянуться до котенка мы не можем, хотели найти палку, чтобы подтолкнуть, но палки не было, да и все равно он бы сам никогда не вылез.
Мемуарр уже терял силы, уже кричал тихо так и все чаще окунался с головой. У меня полились слезы, у Тани не знаю, Борька чего-то советовал, Серега молчал, даже не говорил свое «я из тебя человека…».
Да, Серега не говорил, потому что вместо этого знаешь что сделал, мамочка? Никогда не догадаешься! Засучил брюки и спрыгнул в яму! Прямо в эту страшную грязь! Там ему почти по грудь было. И сразу двумя руками взял котенка и выбросил оттуда. Так брызги и полетели.
Бедный Мемуарр даже сначала не мог отряхнуться, совсем сил не было, а потом как стал кататься по траве! И мемуаррил, мемуаррил — всю дорогу!
А Серега и то вылезти сам не мог, если б не Борька. Зато, когда вылез — ой, какой был! Таня нос зажала и кричит:
— Ну, умру! Ой, не могу! Не подходи ко мне! Ой, я в отпаде!
И сама смеется, остановиться не может.
— Грязевые ванны принимал, — говорит она сквозь смех. — Грязе-помойные! Теперь до нового года пахнуть будет. Вокруг тебя безопасную зону установить придется…
— А ты дура! — сказал Серега. — Первосортная. Я из тебя человека… и делать не буду. Все равно бесполезно.
— Умный нашелся, — говорит Таня. — Герой прямо. Котенка из помойки вытащил. Зайдешь за орденом…
Я ей сказала, что, как не стыдно, пусть перестанет. Она мне что-то отвечала гнусавым голосом, потому что продолжала нос зажимать — уже нарочно: не такой сильный и запах был, — а Серега повернулся и пошел. Он хотел совсем уйти — на речку, но баба Зоя не пустила, велела, чтобы все снял и умылся, она сейчас воды согреет и папины трусы пока даст и майку.
Но потом он все равно ушел, с нами даже не попрощался, как будто я тоже в чем-то виновата…
Мама, я нашла ленточку и подвязываю волосы, чтобы не мешались. Ой, ты знаешь, мне так идет! Притом гладко-гладко, без челки.
Крепко целую.
Надя.
Дорогая, милая Надюша!
Я рада, что ты хорошо отдыхаешь. Папа приезжал и снова уехал в свою Салду. Я здесь света белого не вижу — столько работы. Опять выпускаем номер.
