И Аня стала вести. Сначала попросила Валю Ситникову, которая на всех вечерах стихи декламирует, прочесть все снова. В проникновенном исполнении Вали все слова о нянечках, об учителях, о том, что ребята «помалкивают», заиграли новыми красками, стали куда серьезней, чем когда выкрикивал Аркаша Пронкин. Затем Аня повторила то, что сказала уже перед последним уроком: безобразие… порочит и позорит… «пятая колонна»… и пусть не говорят от всех и за всех…
— Прославиться захотели, — закончила Аня, а Роман прибавил, что, если бы все начали такие сочинения писать и друзьям разным отправлять, то что получилось бы?
Наши вопросы мы сами и должны решать, а не выметать сор из избы…
— По-моему, они правильные вопросы задают, — сказала Люба. — Только зачем подписывались не своей фамилией? «Семиклассовы» какие-то.
— Приходится с сожалением констатировать, — сказал Роман, — что это анонимка. Но анонимная клевета не освобождает от ответственности. Так записано в Уголовном кодексе. Даже более того…
— А это не мы писали, — вдруг сказал Максим. — С чего вы взяли? Глеб же говорил вам…
И сторонники, и противники — все уставились на четвертый стол у окна, где сидели Глеб с Максимом.
— Ничего не понимаю. — Роман повернулся к Ане. — Ты же говорила, они…
— Чего крутите?! — крикнула Аня. — Перед последним уроком сами признались.
— Я не признавался, — сказал Глеб.
— А я пошутил, — сказал Максим. — Я вообще большой шутник… Мало ли кто чего пишет, а мы отвечай?
Аня посмотрела на Романа.
— Ну это при современной технике шутя определить можно, — сказал тот. — Пошлем на экспертизу. У меня знакомый эксперт на Петровке есть. Сразу скажет, кто писал, кто печатал.
— Ты прямо Шерлок Холмс, — сказал кто-то.
— Доктор Виноватсон! — выкрикнул Аркаша.
Но никто не засмеялся.
— Товарищи, — сказал Роман взрослым голосом, — положение серьезное. У вас в классе завелись люди, которые, образно говоря, всадили нож в спину коллектива, а мы… то есть вы, не можете их выявить. Имейте в виду, укрывателей ждет по закону такое же наказание, как и тех, кто совершил. Понятно? Так в Уголовном кодексе записано. Сам читал.
— А за чтение чужих тетрадей что по Уголовному кодексу? — спросила Люба, но Аня и другие закричали, что она говорит не по существу и пусть не мешает.
— Не понимаю, — продолжал Роман, — нас же всех… то есть вас, назвали молчунами, трусами, а мы… то есть вы, как на это реагируете? Не очень-то возмущаетесь, как я вижу… А? Вот ты, например, скажи: возмущаешься?
