Мне уже рассказали, как закончилась моя инсценировка! Мохра и Кондратия отвезли в город, в тюрьму. На допросе Мохор совсем растерялся и спутался. Куда девались наглость и ухарство! Прижатый к стене вопросами следователя, он сознался в намерении убить меня, причем слезно поклялся, что его подговорили Абрам и Кондратий. Начав каяться, Мохор уже не мог удержаться и сознался также и в прошлогоднем убийстве ветеринара. Он указал место в лесу, где они с Кондратием зарыли убитого и его чемодан.
Тут выяснилось, что Агнюшка сама бросилась в Омут, увидев, что убили Михаила Ивановича. Я порадовался за Листара: теперь он избавится от навязчивой идеи, что Агнтошку убили «злые люди».
Как я и опасался, мои артисты-комсомольцы немножко запоздали и схватили Кондратия, когда он уже успел ранить меня.
На допросах Кондратий упорно отрицал свое участие в убийстве ветеринара, но когда ему показали разложившийся труп в яме — он не выдержал:
— Что ж. нашел меня господь! Судите, добрые люди! Мой грех!
Постановщик двух кровавых инсценировок, праотец Абрам, когда узнал о провале, не вымолвил ни слова. Волостная милиция, явившаяся арестовать Слепца, нашла его сидящим на завалинке игрушечного домика. Он был мертв, и мертвый — величав.
Я не уеду отсюда. Здесь для меня найдется много дела. Здесь столько слепых, — слепых не только физически. Может быть мне удастся научить их видеть.
Как хороша жизнь, когда молод! Как хорошо чувствовать, что еще долгая, долгая жизнь впереди! И, может быть, счастье…
