«Мы закусили; подходилъ закатъ, и мы съ Питеромъ двинулись дальше, спрашивая себя, дойдемъ ли мы къ ночи до большой дороги. Идя по маленькой дорожкѣ, мы увидѣли длинную каменную ограду, которая тянулась по ея краю. Черезъ нѣсколько саженъ мы увидѣли небольшую рѣшетчатую калитку, и ни Питеръ, ни я не удержались отъ желанія заглянуть черезъ ея рѣшетчатыя створки. Вы всѣ знаете крупные загородные дома на окраинахъ городовъ. Ну, такого, какъ тотъ, рѣдко удавалось мнѣ видѣть. Кругомъ него росли огромныя деревья; между ними были дорожки, а по ихъ окраинамъ стояли скамейки; посреди лужайки билъ фонтанъ, красивый, журчащій. Дальше между деревьями темнѣлъ большой барскій высокій мрачный домъ.
«Я опустилъ глаза на Питера; мнѣ хотѣлось узнать, что думаетъ объ этой картинѣ мой песикъ, и я увидѣлъ, что онъ носомъ такъ и втягиваетъ воздухъ, такъ и втягиваетъ; нюхаетъ', значитъ, и въ то. же время сильно размахиваетъ хвостомъ. Сначала я не понялъ, почему онъ такъ волнуется, но, посмотрѣвъ хорошенько, замѣтилъ то, чего сразу не разглядѣлъ. На одной изъ скамеекъ сидѣла женщина и читала книгу. Судя по ея переднику и наколкѣ на головѣ, я понялъ, что это одна изъ служанокъ хозяевъ дома; футахъ въ двѣнадцати отъ нея я также замѣтилъ сидѣвшаго въ травѣ маленькаго мальчика.
«Этотъ-то мальчилъ и привлекалъ Питера, Онъ былъ такой чистенькій, миленькій, въ носкахъ до щиколотокъ и въ голубомъ костюмчикѣ. Его волосы казались золотомъ въ лучахъ солнца. Но онъ не бѣгалъ и не рѣзвился, какъ подобаетъ ребенку, а неподвижно сидѣлъ въ травѣ и смотрѣлъ куда-то прямо передъ собой.
«Минуты черезъ двѣ онъ сказалъ что-то такимъ жалобнымъ, такимъ нѣжнымъ голоскомъ. Мы съ Питеромъ были далеко отъ него и не могли разслышать словъ; няня же услышала, оторвалась отъ книги и посмотрѣла на малыша.
«— Сейчасъ же идите сюда! — приказала она.
«Ея-то слова мы отлично разслышали; она говорипа громко и бранчливымъ тономъ. Питеръ сердито посмотрѣлъ на нее. — Сейчасъ сюда, — продолжала няня, — и я отведу васъ въ домъ.
«Мальчикъ поднялся съ травы, но необыкновенно медленно. Раза два онъ качнулся на ножкахъ, потомъ пошелъ осторожно, заботливо, и при этомъ вытягивалъ передъ собой руку»; вдругъ онъ упалъ ничкомъ въ траву.
«Когда дѣвушка подянла его и поставила на ноги, мы услыхали звукъ, который заставилъ меня выбраниться, какъ разбойникъ. Звукъ этотъ было заглушенное рыданіе, и въ немъ я уловилъ печаль ребенка, душу раздирающую печаль. Питеръ глухо заворчалъ, и на всей его спинѣ поднялась шерсть.
