У ворот меня ждал подтянутый молодой человек, который оказался на редкость немногословен. Спросил только, я ли леди Эльнейда, а потом замолчал. Пока ехали в неприметном экипаже, он не проронил ни слова. Я молчала тоже… Раздумывала о том, что меня ждёт, — и абсолютно забыла о Кае.
Последний кусок дороги вёл через парк, и подъехали мы ко дворцу совершенно не с той стороны, откуда прибывали гости на балы и приёмы. И вошли не по центральной лестнице, а через неприметный боковой проход. Поплутали немножко по коридорам, а потом мой провожатый постучал в двустворчатую ореховую дверь с позолотой и пропустил меня вперёд. Похоже, пришли.
Уотриг действительно уже ждал.
— Эль, рад тебя видеть!
Хотела б я ответить тем же.
— Присаживайся, сейчас всё расскажу. Первые пару дней ты будешь приставлена ко мне, присмотришься, что и как, а потом перейдёшь к Мирате.
— Разумно, — отозвалась я.
— Может, тебя всё же определить во фрейлины?
— Не стоит. На прислугу меньше обращают внимания.
Не думаю, что мне придётся особенно утруждаться. Всё же тут — одна принцесса, а не два этажа постояльцев.
— Но я хотела бы иметь возможность покидать дворец.
— «Трость и свеча»? — понятливо спросил принц.
— Да. Я отпросилась на неделю, но потом хотела бы туда вернуться.
— Понимаю. А зачем, кстати, ты вообще поёшь?
Улыбнулась:
— Хобби. Собирать чайники или выращивать розочки мне лень, так что пою. А то что за леди без эксцентричного хобби?
— Эх, а мне нравится рыбачить. Но разрешают только удить карпов в дворцовом пруду… — вздохнул принц.
Неожиданно. Впрочем, вкусы у всех разные.
— А что любит Мирата? — задала я вопрос.
— Цветы, у неё собственный небольшой сад. И она проводит там почти весь день.
— Тогда и отправьте меня туда. Подрезать и поливать я умею, поговорить на эту тему тоже могу.
— Это же лучше, чем горничная? — оживился Уотриг.
Он что, так за мой статус переживал?
В последний момент всё едва не сорвалось. Я чуть было не махнула рукой на затею с дворцовой службой из-за того, что вся прислуга женского пола, где бы она ни работала — в комнатах, в саду, на кухне — была обязана носить накрахмаленные чепцы. А этот предмет одежды я ненавидела, считая уродливым и неудобным. Имела я счастье на одной работе ходить в такой штуке, так голове было жарко, пот тёк по лбу и по шее, а зараза чепец постоянно мялся и пачкался. Хлопот с ним было больше, чем с платьем и обувью вместе взятыми. С тех пор я твёрдо избегала любой службы, к которой прилагался чепец. Всё, если выдержу эту пытку, Уотриг будет мне крупно должен!
